Да, умение, выработанное за несколько десятилетий ежедневных
служб и увещеваний, позволяло наполнять голосом куда как
немаленькие храмы, что ему была комнатушка двадцать на двадцать
шагов? В некоторые моменты казалось, что высокие замковые потолки и
вовсе были придуманы лишь для того, чтобы удваивать весомость даже
самых простых слов священника.
Голос аббата давил, да и сами обвинения были не совсем
беспочвенны, и это явно раздражало герцога:
- Отче, мы же с вами помним, что пусть сила Святого Амиэля* и
была велика, но тексты его – лишь сборники очевидных банальностей!
Прости меня, Господи! Ни он сам при жизни, ни мы даже спустя годы
ведь так и не знаем, почему на нас обрушились все эти неисчислимые
беды? Кто или что распахнуло двери нашего мира демонам? Так что
переходите уже к наставлению, святой отец! Хотя я, конечно же,
догадываюсь, о чем оно будет… - герцог дал знак слуге, что он может
начать снаряжать его в дорогу.
- Дорогу открыли грехи и злодейства людские… - строго ответил
священник.
Но к своим годам аббат давно уже утерял желание лукавить, а
возможность по-отечески наставлять одного из самых могущественных
герцогов в Европе он, конечно же, ценил, и потому попытался
смягчить невольную логику своих слов:
- …Ваша Светлость, простите мне мою прямолинейность, но по
городу бродят слухи, что Вы решили все же порвать со своим старшим
родственником… - аббат выжидательно замолчал, давай возможность
высказаться своему могущественному подопечному.
Никакие определенные слухи на эту тему не бродили, но нынешнему
королю Франции - Карлу VI де Валуа, на дворцовых приемах
прозываемому «Возлюбленным», а в тавернах и на площадях «Безумным»
- было лишь 34 года. Дижонскому владыке Филиппу II он приходился
родным племянником, старшим родственником и сюзереном.
Формально, конечно. Сейчас, даже внутри одного графства, если
владелец какого-либо замка решал не подчиняться, заставить его было
весьма проблематично. Но факт – оставался фактом: глупец-племянник
все равно считался его «господином», и такой расклад искренне
раздражал старого герцога. Пусть он при этом и прекрасно осознавал,
что обращать внимание на это по нынешним временам, мягко говоря,
неразумно.
Из-за этого последние слова священника вызывали в нем чувство
неловкости и гнева одновременно.