– Да. Но именно этого я хочу. Я не думаю, что мне следует позволить нашему браку распасться, не попытавшись его спасти. Филипп любил меня настолько, чтобы на мне жениться, и у нас бывали счастливые времена. Я многому научилась с тех пор – прежде всего сдерживаться. Думаю, это одна из выложенных им перед вами причин, почему он считает меня Энни Джойс. Что ж, если бы я не научилась смирять себя там, в оккупации, меня, право же, сейчас не было бы в живых. Можете так и передать Филиппу. – Она наклонилась в его сторону. – Мистер Кодрингтон, помогите нам. Филипп злится, потому что я вернулась. Он вообразил, будто влюблен в Линделл, и потому не хочет меня знать. Я хочу спасти наш брак, если получится. Вы нам поможете?
Он ничего не сказал, только поднял руку и снова уронил на колено. Он действительно был изрядно тронут.
Через некоторое время Анна сказала, уже другим тоном:
– Мистер Кодрингтон, как мне быть? У меня нет денег. Я не могу подписать эту расписку, но не могли бы вы позволить взять из этих денег какую-то сумму? Видите ли, деньги действительно мои, с какой стороны ни посмотри.
– Боюсь, это не так.
– Хорошо. Что будет дальше? Все это так странно. Я никогда не думала ни о чем подобном и не знаю, что делать. Что я могу сделать в рамках закона?
– Вы могли бы возбудить тяжбу против Филиппа в отношении имущества Анны Джослин.
На лице ее появилось страдальческое выражение.
– О, я ни за что не стану этого делать.
Он внимательно наблюдал за ней.
– Либо Филипп может возбудить тяжбу против вас в отношении этого жемчуга, что на вас, и всех прочих драгоценностей, принадлежавших его жене. В обоих случаях вердикт будет зависеть от того, сможете ли вы доказать, что являетесь Анной Джослин.
Выражение страдания на ее лице усилилось. Она затянулась сигаретой.
– Филипп может пойти на такое?
– Возможно.
– Это было бы отвратительно. Это попало бы в газеты. О, мы не можем сделать ничего подобного! Я думала…
– Да? Что вы думали?
– Я думала… о, мистер Кодрингтон, разве нельзя уладить все это без огласки? Вот что пришло мне в голову. Не могли бы мы собрать вместе всю семью и позволить им решать? Что-то вроде conseil de famille[3] во Франции?
– В таком решении не было бы юридической значимости.
На щеках ее выступил румянец. К красоте лица добавилось оживление.