Затравленно оглядев прибывших, я уставилась на одного из коней и
инстинктивно отшатнулась назад. Почти ничего от добрых лошадок с
земли не было в этом необычайном животном, похожем на эксперимент
сумасшедшего гения скрестившего скакуна с рептилией. Тело – покрыто
до самых копыт, а вернее лап, обутых в смешные сапожки, зеленоватой
сверкающей чешуёй. Вытянутая морда с двумя большими, защищёнными
костяными наростами, умными, с черным прямоугольным зрачком,
глазами. И будто в насмешку, у этого создания оказалась прекрасная
золотая грива и столь же великолепный пышный хвост.
Всадник, спрыгнувший с коня последним, выглядел сошедшим с
ожившей старинной средневековой гравюры о рыцарях. Тёмные кожаные
штаны выглядывали из под кольчужной рубахи, поверх которой
красовалось красное сюрко, с изображением короны внутри пирамиды.
На боку – видавшие виды ножны, с выглядывающей из них потёртой
рукоятью меча. Коротко остриженные волосы покрылись дорожной
грязью, а на лице, как и у солдат, намотана защищающая рот и нос от
пыли тряпка.
Посмотрев на меня, он повелительно произнёс короткую фразу. Я
честно постаралась разобрать хоть что-то в этой мешанине звуков, но
язык оказался совершенно незнаком.
- Простите, ничего не понимаю...
Услышав мой голос, рыцарь задумался, помрачнел и повторил, уже
на другом языке.
- Не понимаю, - я беспомощно оглянулась вокруг.
На лице рыцаря появилось нечто, похожее на интерес. Он собрался
подойти ближе, когда человек в мантии достал из кармана небольшую
красивую подвеску с несколькими желтыми камнями, ярко блестевшими в
свете лампы, и, протянул мне, явно предлагая забрать.
Сделав шаг вперёд на еле гнущихся ногах, я взяла украшение и
сразу отступила назад. Слишком сильный и безотчётный страх,
вызывали у меня скрытое лицо, и гробовое молчание.
Человек снял капюшон, и я увидела, что под ним скрывается
испещрённое морщинами лицо глубокого старца. Он показал жестами,
что подвеску необходимо надеть.
Одеревеневшими пальцами я приложила украшение к шее и с третьей
попытки сумела-таки застегнуть защёлку. Камни на мгновенье
вспыхнули, и когда я приготовилась сдёрнуть с себя подозрительный
подарок, старик заговорил.
- Уже лучше, - он засмеялся тихим, не вяжущемся с его
благообразной внешностью неприятным смехом.
- Теперь пташка понимает нас капитан, и может говорить. Не
правда ли, пташка?