Дома уступили место мастерским и
складам, а за ними потянулись сады и поля, полосато-клетчатым
пледом, накрывшие холмистую равнину вокруг. Теперь, когда его никто
не мог слышать, Шимаэл смог, наконец, удовлетворить любопытство
своего напарника.
– Ты еще здесь, Чак?
– А где же мне еще быть? – по голосу
чувствовалось, что техник немного дуется. Он так и не смог
окончательно смириться с фактом, что Шимаэл взял все бразды
руководства их подпольной операцией в свои руки. Каждый раз, когда
пилот тем или иным образом давал понять, что данный вариант
является единственно правильным, Чак мрачнел все больше.
Нельзя сказать, чтобы Шимаэла это
обстоятельство сильно беспокоило, или ему хотелось хоть как-то
утешить коллегу, но молча шагать вдоль кажущихся бесконечными
картофельных грядок было нестерпимо скучно.
– Когда рядом со мной находятся люди,
постарайся меня не теребить, может случиться какой-нибудь
неприятный казус, – терпеливо объяснил он. – Что тебе там, у
таверны, так не понравилось?
– Ты же должен быть максимально
незаметен, разве нет? Зачем ты сразу же сунулся в самую гущу
народа?
– Мне необходимо поближе ознакомиться
с их манерой речи, выяснить, хотя бы, как они здороваются. Сидя на
кочке посреди чистого поля я ничего этого не узнаю.
– Этот бездомный мог тебя
запомнить!
– И что с того? – парировал Шимаэл. –
Если не ошибаюсь, мы еще собираемся приставать с расспросами к
кузнецу. Он меня тоже как пить дать запомнит.
Он умолк, пропуская едущую ему
навстречу повозку, в которой тряслись несколько человек, судя по
всему, такие же паломники, направляющиеся на свидание с объектом
своего поклонения.
– И с чего ты взял, – продолжил
пилот, подождав, когда позади стихнет скрип колес, – что тот тип
бездомный? Тот факт, что человек ночует под открытым небом, еще ни
о чем не говорит. Если судить по его одежде, то он существенно
состоятельней, чем я.
– Почему же тогда он сам не
попросился переночевать к кому-нибудь, – не унимался Чак, – а
вместо этого коротал ночь на лавке? Денег пожалел?
– Откуда мне знать?
– Какой-то он подозрительный, тебе не
кажется?
– Знаешь, Чак, – свежий утренний
воздух, пронизанный лучами восходящего солнца, действовал на
Шимаэла удивительно умиротворяющее, и он совсем не раздражался, –
если кто-то всерьез вздумает за нами следить, то мы этого человека,
скорее всего, даже не увидим. А коли увидим, то он позаботится о
том, чтобы не вызвать у нас ни малейших подозрений. Так что не
забивай голову разной ерундой и включи-ка лучше мне какую-нибудь
музыку.