– За наших, – сказал Ермаков. – За тех, которые ушли и которые ещё живы. Дай бог не последнюю…
Они выпили, помолчали. Первым заговорил Ермаков:
– Ладно, старичок, не темни. Говори, зачем пришел?
– Петр Васильевич! Я уже объяснял…
– Оставь. Мое мнение о тебе хуже не станет, но свистеть мне не надо. Высыпай правду. Ко мне просто так не приходят. Не те времена.
– Хорошо, коли на то пошло… Мне… – Лунев запнулся. Ермаков понял.
– Пошли пройдемся. Душно здесь. А просьба у тебя серьезная. Верно?
– Так точно.
Ермаков толкнул Лунева в спину кулаком.
– Все же приучил я тебя к дисциплине. Так что тебе?
– Машинку ищу, Петр Васильевич.
– О чем речь? Ищешь? Значит найдем. Тебе попугать кого или на самом деле нужна крутая?
– На самом деле.
– Помогу, но хочу знать: ты не вмажешься с ней в какое-нибудь дерьмо?
– Нет, дело святое.
Ермаков задумался. Подергал мочку правого уха, словно проверял, на месте ли оно.
– С Праховым связано?
– Так точно.
– Тогда воистину дело святое.
Ермаков задумался и опять взялся за ухо. На этот раз он дергал с силой, как дергают ребенку в наказание за шалость. Доставать оружие, особенно если делаешь это не для себя, дело опасное. Ствол всегда остается стволом, и из него даже случайно может вылететь пуля. Кого она поразит? При использовании огнестрельных игрушек следствие роет землю на метр в глубину, не всегда эффективно, но с предельной дотошностью. Выстрелит один, а подставит сразу нескольких человек, в их числе и тех, кто помогал достать «дудку» и боеприпасы к ней.
В то же время Ермаков понимал, что Лунев не из тех, кто, получив ствол, начнет демонстрировать его всем и каждому: этот парень голову в петлю не сунет. Да и попавшись, не выдаст. Они калились в чеченской печи, и Ермаков знал цену приятелю.
– Есть у меня штучка, – Ермаков перестал дергать ухо, – но опасная. Ствол грязный. Был в большой разборке. На нем висят три или четыре души. – Посмотрел на Лунева. – Не подумай, не моя работа. Но в розыске он состоит.
– Если опасный, зачем хранишь?
– Отличная машинка, жалко бросать. Думал, сделать шустовку и оставить себе. Да вот мастера пока не нашел…
Известно, что любая пуля, вылетевшая из ствола, и гильза, выброшенная из патронника, хранят на себе неповторимые следы нарезов ствола, бойка, зацепа выбрасывателя. «Шустовка», которую за крутые деньги производят опытные специалисты-оружейники, – это своеобразная пластическая операция. В её ходе оружие меняет свои индивидуальные признаки и выглядит иначе.