— В Эссенов не инвестируют, дядя
Богдан, — хмурясь, отрезал Ян. — Мы не столичные шарлатаны,
делающие карьеру при дворах вельмож! Мы охотники на адских тварей и
Стражи Пограничья. Вся наша жизнь — служение человечеству! Чем мы
можем быть полезны тебе, что ты называешь это инвестициями?
Юноше показалось, что дядя после его
слов зашелся в кашле. Не сразу, но он понял, что родич просто
смеется. Лицо парня тут же пошло красными пятнами.
— Прости! Прости! — поспешил
исправится Коваль. — Но сейчас ты был похож на своего отца! Как
отражение в зеркале. Таким же тоном и такими же словами он когда-то
говорил со мной. Называл меня торгашеской душонкой, забывшей о
высшем предназначении одаренного — служить людям. Маришка, твоя
мать, смотрела на него тогда как на святого!
— Он мертв, — поджал губы Ян. —
Прояви уважение.
— Поверь, я к нему прекрасно
относился! Лучше, чем он ко мне. И ваша мать его любила, а для меня
этого было достаточно, чтобы принять ее выбор. Даже если родители
были против брака.
Речь, видимо, зашла о тех самых
скелетах, которые родители и скрывали от своих детей. Выходит, союз
отца и матери не был одобрен Ковалями? Но род Эссенов, пусть и
небогатый, весьма древний, а значит, и брак с ним был почетным.
Скорее уж родители отца должны были возражать против идеи
породниться с Ковалями. Родня матери, конечно, не нувориши, но
Даром не прославлены, больше торговыми делами. Даже родовой
конструкт у них торгашеский — Заговор Дабога. Мать им владела и
детей научила. Самым основам, конечно. Девочке, предназначение
которой выйти замуж и покинуть семью, не рассказывали о более
сложных родовых начертаниях.
Ян не очень-то доверял практически
незнакомому родичу. И бросать свой дом и свое служение, к которому
очень серьезно относился, не планировал. Но Эссены, несмотря на все
свое легендарное упрямство и умение мастерски скрывать эмоции, были
еще и крайне трезвомыслящими людьми — пруссаки же. А потому юноша
понимал, что в одиночку род он не потянет. Ему как воздух нужна
была помощь. Но и верить кому-то на слово, пусть бы и кровному
родственнику, он не мог. Жизнь в пограничной Марке отучила.
А определенность была нужна. От того,
стоит верить этому человеку или нет, зависело будущее
немногочисленных Эссенов. Только поэтому он и решился на применение
материного конструкта. Специально заучил его перед разговором.