Палец египтянина коснулся алого кружка, мягко продавил металлическую крышку, как бы даже на мгновение погрузился в странный металл, но, понятно, так лишь показалось, хотя Уну-Амон вдруг почувствовал: что-то произошло! Не могли неизвестные красивые птицы запеть – в комнате было пусто, а за окнами ревело, разбиваясь на песках, Сирийское море. Не могла лопнуть туго натянутая металлическая струна – ничего такого в комнате не было. Но что-то вдруг произошло, звук странный раздался. Он не заглушил морского прибоя, но раздался, раздался рядом, он точно раздался, и Уну-Амон жадно протянул вперед руки: сейчас шкатулка раскроется!
Но про филистимлян не зря говорят: если филистимлянин не вор, то он грабитель, а если он не грабитель, то уж точно вор!
Шкатулка, темная, отсвечивающая как медная, но тяжелая больше, чем если бы ее выковали из золота, странная, неведомо кому принадлежавшая до того, как попала в нечистые руки ограбленного филистимлянина, эта шкатулка вдруг просветлела, будто освещенная снаружи и изнутри. Она на глазах превращалась в нечто стеклянистое, в нечто полупрозрачное, каким бывает тело выброшенной на берег морской твари медузы, не теряя, впрочем, формы. Наверное, и содержимое шкатулки становилось невидимым и прозрачным, потому что изумленный Уну-Амон ничего больше не увидел, кроме очень смутного, совсем неясно поблескивающего тумана…
А потом и туман растаял…
13 июля 1993 года
Из офиса «Тринити» выносили мебель.
Один из грузчиков показался Шурику знакомым.
Лица Шурик не разглядел, но характерная сутулость, потертый плащ, затасканная, потерявшая вид кепка… Ерунда, конечно, никогда раньше он не видел этого человека… Обыкновенный бомж. Крикнули на улице, вот таскает мебель, зарабатывает копейки на бедную жизнь. Хотя похож, точно похож чем-то на Данильцына… Похож, точно… Проходил такой по краже мебели… Но было бы смешно, займись Данильцын, отсидев, перевозками…
Закурив, Шурик прошел в подъезд.
Заберу у Роальда отпускные и уеду. Подальше от Города, от этого лже-Данильцына, от Роальда. И уж в любом случае от Лерки. «Тебя скоро убьют, – беспощадно сказала ему жена Лерка, забирая свои вещи. – Сейчас перестройка. Сейчас каждое дерьмо таскает в карманах нож или пушку, а ты работаешь с дерьмом. Ты на помойке работаешь, на грязной свалке, среди вонючих свиней. Не хочу быть вдовой человека, работавшего на помойке!»