Свернул к нужной палате, на ходу сняв с вешалки стерильный халат
для посетителей, и вошел, проигнорив возмущения персонала родзала.
Я бы в принципе проигнорил все на свете, потому что на меня
смотрела она.
- Привет, малыш, - подошел, взял бледную ладошку, мгновенно
сжавшую мою руку с неожиданной для сероглазика силой. - Псих, очки,
-простонала она, сжимая мою руку все сильнее, - я сейчас без врача
останусь!
Молча повернулся к доктору. Вообще речь шла о том, что между ног
у моей женщины будет стоять в принципе женщина.
- Ррроды сложные, у меня квалификация выше! - зло произнес мужик
лет пятидесяти.
- А, тогда ладно, - неожиданно для себя согласился я. И
повернувшись к любимой, ласково спросил:
- А с чего это у нас роды сложные?
Она судорожно выдохнула, мокрая, в смешной шапочке на волосах,
любимая и родная до такой степени, что хотелось зацеловать всю, от
макушки до пальчиков на ногах, и зло ответила:
- Папочка, а вы не там спрашиваете!
- Понял, - мгновенно ответил я. Сместился к животику, постучал
по нему и спросил: - Мужик, чего бунтуем? У нас до дедлайна два дня
еще было.
На ответ не рассчитывал, естественно, но со дна постучали. Удар
в живот, а после резкий крик врача:
- Мамочка, тужимся! Быстро! Со всей силы! Давай, девочка!
Через минуту на руках у доктора лежал мелкий. Мелкий орал благим
матом, и смотрел на меня осмысленным взглядом светящихся
желто-зеленых глаз. Глядя на сына, внезапно понял, что следующие
года три минимум за любимую придется сражаться. В буквальном
смысле.
- Псих, - простонала моя девочка, обессиленно обмякшая после
перенесенного, - он красивый?
- Угу, - мрачно подтвердил я, наблюдая за тем, как мелкий
прищурившись, уже просчитывал как бы ему поскорее заполучить грудь,
- точно весь в меня. И не дожидаясь реакции моего сероглазика,
спросил:
- Доктор, а как вы относитесь к искусственному вскармливанию?Ну
там бутылочки, смеси всякие?
Доктор ответить не успел. Но у медика оказались крепкие нервы, и
когда мелкий, пристально глядя на меня выразительно провел большим
пальцем по шее, док его даже не уронил. Но на весы укладывал очень
осторожно и бережно.
- А… а мне ребенка дадут? – донесся с кушетки слабый голос
любимой.
- Да-да, малыш, сейчас, только один момент утрясем, - отозвался
я.
И наклонившись к весам, прошипел: