- Не слышу согласия, -произнес ей.
- Ннне убивайте его, пппожалуйста, - прошептала она, так и не
взглянув на кольцо.
Досадно, два часа выбирал.
- Согласие в обмен на его жизнь, - выразительно подбросив и
поймав нож, предложил я.
В ответе даже не сомневался - добрая девочка. Слишком добрая,
чтобы в такой ситуации сказать «нет».
***
Год спустя.
- Псих, доложить обстановку! - раздалось в наушнике.
В работе на спецслужбы были свои плюсы, но и минусов хватало. Я
выпрямился, огляделся. От террористов осталось мало. В принципе
мало чего. Парочке я порвал пасть… в прямом смысле этого слова,
нескольких порвал… тоже буквально. Год прошел, а меня все еще
временами накрывает. В остальном все по плану - группировку накрыл
в момент совещания. До совещались ребята.
- Обстановка мирная, - издевательски сообщил в микрофон. -
Тишина, спокойствие, всем уже хорошо.
Секундное молчание и раздраженное:
- Псих, там осталось кого допрашивать?
- Разве что с привлечением экзорциста, - усмехнулся я.
- Псих! - ругнулось начальство.
Даже спорить не буду. Псих, но полезный, нужный и к их растущему
раздражению - незаменимый. А мне на данном этапе жизни были крайне
полезны спецслужбы.
Звонок на телефон и сообщение от Любимого Сероглазика «Ты
практически не успеваешь». Нервно прокрутил непрочитанные
сообщения: «Началось». «В родовой». «Псих, твою мать!». «Чтоб ты
ежа родил»! «С десяток ежей!». «Псих, ты меня больше пальцем не
тронешь, понял?!».
Быстро набил ответ: «Сейчас буду».
В ответ пришло разъяренное «СЕЙЧАС РОЖУ!»
Прикоснулся к микрофону, сообщил:
- Шеф, мне самолет нужен. Сейчас.
***
На крышу роддома спрыгнул. Легко, без повреждений, как всегда.
Неизвестно сколько еще хермар будет действовать, но пока
способности и возможности только росли. Срывая с себя на ходу
крепления от парашюта и спецовку, сломал дверь и сбежал вниз по
ступеням с шестого этажа на третий.
- Молодой человек, вы ку…- начала было какая-то медсестра.
Молча снял очки. Все вопросы отпали мгновенно, коридоры начали
стремительно пустеть.
«Псих…» - последнее сообщение от любимой.
Где она я чувствовал. Я всегда ее чувствовал. С того момента как
забрал, вынудив принять и мое кольцо, и предложение, те несколько
месяцев пока приручал к себе, стараясь не трогать до последнего, до
сбитых в кровь кулаков и ледяного душа по двадцать раз в день. И
тем ярче и ощутимее было чувство победы, когда ее глаза сказали:
«Да». И это было круче, чем любая из игр, круче, чем первый укол
хермара, круче, чем ощущение полнейшей неуязвимости в самом сложном
из боев. Моя девочка, моя до последней капли, до последнего стона,
моя снова и снова, и я не мог насытиться. До сих пор не могу.