Еву удивил такой напор, а Маринка продолжила:
— Я недавно поняла, что он от нее никогда не уйдет.
— Кто?
Ева расслабилась и потеряла бдительность.
— Мой Максим. Конечно, он никакой не мой, а подлый женатый
Максим. Вот скажи, как можно пять лет быть такой наивной и верить,
что он разведется?
Ева слушала.
— Мой тебе совет: никогда не верь женатым. Все они будут петь,
что жена плохая и вообще такая-сякая, его не понимает... и как
только, так сразу... Но при этом возвращаться он будет к ней,
ездить в отпуск — опять с ней. А потом... «дети не могут расти без
отца» или «развод ее погубит, разобьет ей сердце, она не сможет
оправиться». Понимаешь, за эти пять лет я загнала себя в какой-то
ад. И все это вранье... Короче, я поставила ему ультиматум: либо я,
либо она. Мы расстались, сердце разбито у меня... Зато он понял,
что любит свою жену. Представляешь, он вспомнил, что давал ей
клятву! И я перешла из разряда «самой любимой на свете» в разряд
«ошибок»!
Маринка стукнула рукой по бочке, ее бокал жалобно звякнул.
В таких случаях не скажешь, «да ладно, все будет хорошо»,
поэтому Ева продолжила молчать, только подлила еще немного вина
себе и Маринке. Но подруга обладала поистине железной волей и
просто неистребимым оптимизмом.
— Кроме депрессии, общественного порицания, упущенного времени и
потери самоуважения в этих отношениях были свои плюсы. Во-первых,
нескучный безудержный секс... — Маринка улыбнулась, встряхнула
головой и принялась загибать пальцы: — Две персональные выставки.
Периоды отчаяния, что весьма продуктивно для творчества. Периоды
небывалого подъема и восторга, что еще более продуктивно для
творчества. Хотя я, знаешь ли, люблю пострадать, сконцентрироваться
на этом чувстве душевного дискомфорта. Когда душу выворачивает, там
можно найти много всего интересного. Но сейчас я чувствую, что мне
необходимо одиночество, никаких отношений... То что мне нужно — это
обрести себя. В конце концов, может же женщина быть полностью
самодостаточной и независимой?
— За независимость и самодостаточность, которую мы обретем в
солнечной Венеции! — Ева улыбнулась и подняла бокал.
— Да! Так и будет!
— Люблю этот город, Варфоломей! Вдохни поглубже! Воздух тут
особенный. Чуешь? Остатки магии, отблески проклятий. Такие дела тут
творились! Эх... сколько воспоминаний! М-м-м... Жаль, что сейчас
нет карнавала. Нарядили бы тебя... Рога бы показал во всей красе, —
Амадей хрюкнул от переполнявших его чувств. — И главное, никто бы
ничего не заподозрил.