Что
называется — и смех, и грех. Один из полков, укомплектованный
наиболее стойкими противниками Советской власти, засевший в
казармах и намеревавшийся драться до конца, был деморализован за
два часа, когда к воротам подошли жены и матери солдат, явившимися
забрать своих мужиков по домам. И, что любопытно,
забрали.
Из
двадцатитысячной армии продолжить борьбу с большевиками решилось не
более батальона. Но, не решившись остаться в Архангельске,
построились и ушли пешим походом куда-то в сторону Мурманска. Ежели
не замерзнут по дороге, возможно, что и дойдут. Правда что они там
станут делать, непонятно. В Архангельск уже пришла радиограмма, что
в Мурманске власть перешла к вновь избранным советам, и теперь там
ждут прихода седьмой армии. У белых остается лишь один выход —
раздобыть лыжи, попытаться пробиться в Финляндию, а коли получится,
на долгое время осесть в лагере для беженцев, а потом попытаться
отыскать лучшую долю где-нибудь в Париже или Берлине. Финны
отчего-то не очень охотно соглашались принимать бывших белых
офицеров.
Губернская
тюрьма спешно освобождалась от всех прежних узников, включая не
только политических, но и уголовных, принимая все новые и новые
партии. Кроме офицеров туда сдавали не успевших сбежать членов
правительства и городской администрации, командиры кораблей, не
поддержавшие матросов. Несколько вчерашних гимназистов, нацепившие
красные околыши на зимние шапки, гордо отконвоировали в узилище
одноногого ветерана двух войн, полковника в отставке Карла
Яновича Витукевича. Красная армия еще не успела войти в
город, как уже переполнилась не только тюрьма, но и всё
мало-мальски напоминающее места заключения — здание окружного суда,
помещения профсоюзов и рабочие клубы.
Начальник
тюрьмы господин Орленко, внезапно ставший товарищем Орленко,
назначенный на эту должность еще до Первой мировой войны, и
остававшийся при ней и при большевиках, и при белых, сокрушался,
что количество арестантов в два раза превышало количество мест, а
ему надо ломать голову — чем кормить этакую прорву народа, если
старой власти уже нет, а новой еще нет? Покамест как добросовестный
человек Орленко пытался изыскать средства самостоятельно, надеясь,
что новая власть отметит его рвение. Кстати, не так уж он и не
прав. Тюрьмы, как и больницы, нужны при любых режимах, и у
господина-товарища оставался реальный шанс сохранить свою должность
и при новом витке истории, и очередной смене власти.