[7] жить решили… Видать
спымали их. Ей поди плетей по мягкому месту всыпали, а яго вон в
одних портках сраной метлой погнали…
-…Яще и отходили. Места живого нет…
- И шо? У нас в станице таких самокруток тоже
бывало. Семена, сына Игната, помните? Он же тоже с девицей одной
сговорился вместе жить. Ейный же батя про то прознал и таких,
значит-ца, тумаков зыниху прописал…
-...Не-е, не изгой это. Те холеные больше и сытые.
Энтот другой. Может дервиш[8], божий человек по ихнему.
Говорят, они голодом себя морят и по дорогам бродят, да молитвы
творят. Очень их здесь почитают. Мол, святые люди... Вона, глядите
на его ноги. Там такие мозоли, что на угли не страшно вставать.
Точно бродит много...
- … С ним-то что делать будем? Пропадет здесь. Или
волки загрызут, или еще чаго случится…
- И пусть, дядько Макар. На кой он черт нам? Коли
лиходей какой-нибудь, а не святой человек? Оставим ему мяса, да
крупы немного. Пусть гуляет на все четыре стороны.
Ринат же продолжал молчать и блаженствовать.
Шершавая шинель приятно грела снаружи, горячее питье согревал
изнутри. Он все еще приходил в себя. «После ледяного купания
горячий отвар самое то. Еще бы мясца погрызть, вообще, было
замечательно... Удружили казачки. Спасибо. Без них задубел бы прямо
тут, на камнях».
- Эй, бача! - вдруг хриплый голос вырвал его из
своеобразной нирваны; он даже не заметил, как к нему подошел один
из казаков. - Понимаешь меня? - говорил тот на ломанном горском,
правда, вполне понятном. - Кто ты и куда путь держишь?
Переведя на казака взгляд, Ринат неопределенно
махнул рукой куда-то в сторону. В это мгновение ему вдруг пришла в
голову одна мысль, от которой его начало неудержимо «пробивать на
смех». «Кто я такой? Ха-ха-ха! Его же дед Кондратий хватит, если я
отвечу! Ха-ха-ха-ха! Подумать только, казачки, самого имама Шамиля
спасли! Ха-ха-ха! Это же бомба!».
Он сдерживался, как мог. Надул щеки, пробовал
глубоко дышать, ущипнул даже себя пару раз, но смех просто рвался
из него. Стоявший рядом казак, глядя на его ужимки, едва не
схватился за оружие. В конце концов, Рината реально прорвало и он
самым натуральным образом заржал, выплескивая тем самым и все свои
накопившиеся за последнее дни эмоции. Смеялся от души, едва ли не
до слез.
- А я что говорил? - казак, что пытался с ним
поговорить, уже присоединился к остальным, которые с тревогой и
удивлением пялились на залившегося от смеха Рината. - Говорю же,
это божий человек. Все они не от мира сего. Я его про дорогу
спрашиваю, а он заливается...