После завтрака мы с ней пошли в учебную комнату и там закрылись.
Нас уже перестали смущать камеры, мы давно к ним привыкли. Не знаю,
была ли это случайность или воля Богов, но именно в этот переломный
для моей жизни день я впервые поцеловал Като.
— Если вдруг мы сможем выбраться и у нас будет мальчик, — тихо
говорила она, — как бы ты назвал его?
Мы сидели на полу, опёршись о стену, и говорили, говорили,
говорили.
Я задумался. У Като тяжёлая судьба, и мы с ней в чём-то похожи.
Она как-то обмолвилась, что согласилась стать подопытной ради
младшего брата, который родился смертельно больным.
— Как будет Миша на японском? — задумчиво спросил я.
— Михаил – подобный богу, да?
— Да.
— Тогда Камидзю.
— Так и назовём, — я наклонился к её губам, но тут раздался
тревожный вой сирены. Мы с Като тут же подскочили и испуганно
переглянусь.
Дверь с грохотом распахнулась и ударилась о стену, в комнату
вбежали люди в масках, схватили нас и потащили на выход.
— Пусти! — я пытался вырваться, но меня держали крепко.
Сирена выла, люди бегали по коридору как угорелые, а нас тащили
в комнату процедур. Я посмотрел на Като – она смирилась и совсем не
сопротивлялась.
— В капсулу их, — раздался холодный голос Доктора. Того самого,
с большой буквы, что предложил мне сделку, в которой на кону была
моя жизнь. Его голос я бы узнал из тысячи.
Я, пока меня вели, видел и слышал других пациентов. Дедушка Омад
без сознания висел на руках двух бугаёв в масках, Джулиан шла сама,
испуганно озираясь, а Черри вели силой, она кричала и
отбивалась.
Нас утащили в комнату, где стояли медицинские капсулы, и
запихнули в них. Я дрался – во мне кричало отчаяние. Я прекрасно
понимал, что мы все тут беспомощны. Да и каждый из ребят это
понимал – я слышал только вопли Черри, она единственная не желала
сдаваться до последнего.
Ремешки плотно приковали меня, крышка капсулы с шипением
захлопнулась, оставляя в полной темноте. В моё тело воткнулись
иглы, и я физически почувствовал холодную жидкость, что побежала по
венам.
— Алиса, — прошептал я и не услышал своего голоса. — Алиса, что
со мной? — голова кружилась. Я попытался пошевелиться, но не вышло.
— Алиса, скажи что-нибудь. Пожалуйста.
Но она молчала. И я замолчал – мой рот онемел, как и остальное
тело. Я медленно умирал. Я не мог говорить, не мог двигаться.
Просто лежал и понимал, что всё, конец. Мне было страшно. Очень. Я
никогда не чувствовал такого ужаса, моё сознание гасло, было темно,
я задыхался. Слёзы обжигающим потоком полились из глаз.