Громкий гогот, глупые подначки. Художника повалили на траву. Кто-то залепил ему башмаком по ребрам.
– Не надо, – попросил он, понимая, что делает ошибку. Шоблу нельзя ни о чем просить. Шобле нравится, когда ее просят, когда боятся, когда унижаются перед ней. Тогда она становится еще агрессивнее.
– Кого-кого ты на х… послал? – завопил предводитель – толстомордый пятнадцатилетний здоровяк, гроза третьей школы и окрестностей, хронический второгодник Буза, нагибаясь и больно хватая Художника за ухо. – Художник! Репин, бля!
– От слова «худо», – поддакнул кто-то из шпанят, взял карандаш и поперек листа написал так хорошо знакомое слово из трех букв.
Художника затошнило от запаха, идущего от Бузы.
– Да пошли вы! – вдруг выпалил он.
– Ага! – Буза обрадовался и со смаком плюнул в лицо жертве.
И Художник утратил контроль над собой. Будто волна приподняла его и понесла на своем гребне.
По комплекции он был раза в два меньше Бузы, но его кулак впился прямо в эту отвратительную морду, точно в нос. Буза от удивления и боли крякнул, отступил назад, споткнулся и упал.
На миг повисло молчание.
– Ну все! – прошипел Буза с яростью. – Ща тебя в морг свезут…
И шобла навалилась на Художника. Его вжали лицом в землю. Сначала ему пытались скормить рисунок, оторвав от него кусок, но потом от этой идеи отказались. Попинали ногами и связали руки проводом.
– Может, «машкой» сделаем? – Бузе шел шестнадцатый год, и он прекрасно знал, как это принято у взрослых уркаганов.
Он взял в горсть лицо Художника… И снова этот отвратительный запах… Художник впился в эту лапу зубами, изо всей силы, так что брызнула кровь.
– Все, пидор! – Буза совсем озверел.
Художник дрался нередко, и чаще побеждал – не от силы и умения, а от бешеной злости. Но столь унизительно и жестоко его еще не били. Сознание начало уплывать.
– Кусается, бля! – Буза подпрыгнул, хотел приземлиться ногами на спину, но поскользнулся.
Художник поднял залитые кровью глаза, встретился с Бузой взором и понял одно – тот хочет его убить.
– Козел, – упрямо прошептал Художник…
– Буза, да хватит с этой мелкоты, – крикнул кто-то из пацанов.
Шобла теряла задор, понимая, куда идет дело.
– Бздите, да? – крикнул Буза.
В руке Бузы возникла тяжелая железяка типа лома.
Тут и послышалось задорное:
– Брысь, шкеты!
– Греби отсюда, мужик, – бросил Буза. Он был как не в себе. Ему хотелось использовать металлическую железяку. И он не думал, что будет дальше.