- Тебе надо уехать. Срочно. После того, что ты вчера вытворила... - тут он сморщился, выражая крайнее недовольство и непонимание. - Как ты вообще додумалась злить Белого?! А?! Тебе что, жить надоело?
Смотрел на нее секунду, как на умалишенную, а потом махнул рукой.
- Ох и дура, ты, сестрица! В общем так, пока что я тебя как-то отмазал, но чтобы духу твоего в городе не было, поняла? На неделю я Пашу задержу тут делами, а там глядишь, забудет. Как только он решит убраться, я дам знать.
Обида стояла комом в груди. Принять слова брата, значило признать свою неправоту. И от этого поднимался протест, жег изнутри, жег глаза.
- Я никуда не поеду, - сказала она и уже хотела уйти.
Но тут Игорь поймал ее за руку. Он был серьезен, смотрел ей в глаза.
- Крис, я не шучу, Белый был страшно зол, я еле его уболтал.
Она застыла, сжимая кулаки, дрожа от бессильной ярости. Ее опять превращали в пустое место, грязь под ногами.
- Почему?! Почему так?! Меня можно размазывать, а этого гада и словом зацепить нельзя?!
- Ты знаешь почему.
Игорь осторожно обнял ее, она сбросила с себя его руки, но он обнял снова. А ее будто охватил ступор.
- Давай, сестренка, иди, умойся, приведи себя в порядок. Билет на поезд я тебе уже взял.
- На поезд?! - переспросила Кристина, выбираясь из оцепенения.
Только в поезде трястись ей не хватало!
- На поезд, угу, - он цыкнул. - Что-то мне подсказывает, что в аэропорту тебя могут ждать Пашины волкодавы. Сама знаешь, он парень мстительный, а ты, похоже, здорово его зацепила.
Спорить было бессмысленно, а соглашаться - лицо ломило.
- Мыться! - рыкнул Игорь, глядя ей в глаза. - И поторопись, у тебя мало времени.
- Пошшшел ты... Своими дружками будешь командовать! - прошипела она, вырываясь.
Но мыться все-таки пошла.
В ванной у Кристины было большое зеркало, в пол стены. И было на что посмотреть, порадоваться.
А вид у нее был ужасный. Лицо помятое, волосы - свалявшиеся лохмы, как у ведьмы. Глаза опухшие, в углах губ обозначились складочки. Но это же не морщины? Нет? Она долго рассматривала их,трогала кончиком пальца. Кошмар.
Стала раздеваться, а по телу синяки со той ночи. Следы страсти, те, что он, проклятый Белый, на ней оставил. Тело, помнившее ощущения, покрылось мурашками. Горячий комок злой обиды, подкатился к горлу и прорвался наконец слезами. Нельзя было с ней так.