– Ненавижу слово «человечек»!
– Ладно, человечище.
– Венька, а если я провалюсь?
– Ты не провалишься.
– А если все-таки?
– Замолчи, дура!
– Спасибо тебе!
– А что, я, по-твоему, должен тебе поддакивать? Да, сестренка, ты непременно провалишься. Даже слышать об этом не желаю! И потом, я убежден, что все будет отлично. А вообще, перестань. Ты увидишь дивную страну, будешь купаться в Средиземном море, наслаждаться солнышком, фруктами. Ты любишь арбузы, а там сейчас полно арбузов, и они, представь себе, без косточек.
– Как – без косточек?
– А вот так! В еврейских арбузах нет косточек! Ты только вообрази: встанем рано утром – и на море! А потом завтрак, а на завтрак арбуз! И только вечером спектакль!
– Венька, а что ты наврал моей начальнице?
– Сказал, что у тебя на сиськах какая-то экзема, а ты замуж собираешься.
– Почему – на сиськах? – засмеялась я.
– Ну чтобы к свадьбе зажило! Да какая теперь разница?
– Действительно, никакой! – вдруг облегченно рассмеялась я.
Мы еще ехали по Москве, а я уже не так смертельно боялась. В самом деле, никто не освистает Гордиенко! И потом, я ведь и правда неплохо пою! Конечно, разговоры о том, что мне якобы ничего не надо играть, сущая ерунда. Мне надо играть. Не бог весть что, конечно, но все-таки. И Юрий Митрофанович сказал, что у меня получается, особенно с новой прической. Он сумеет меня подбодрить в нужный момент. И в конце концов, спектакль еще только завтра вечером! А пока буду жить! Зачем умирать раньше смерти? Да и Венька тоже не совсем идиот. Он понимает, что я ничего не умею, и будет меня поддерживать. Мы ведь с ним родные, близкие люди и с детства дружим. Не могла же я его подвести. А главное – у меня напрочь исчезло уныло-депрессивное чувство, что я сама себе надоела.
Напрочь! Я сейчас была интересна сама себе. Что еще я могу выкинуть?
Разумеется, мы приехали первыми.
– Черт, как жрать охота! – простонал Венька. – Я не завтракал, но тут такие цены, что несварение желудка обеспечено. Вот фигня!
– Дать тебе денег?
– У меня есть. Просто выложить пятьсот рублей за кусочек пережаренной куриной ножки не позволяет совесть. Ничего, я потерплю.
– Тогда съешь шоколадку.
– У тебя есть?
– Ага!
– Лучше б ты захватила пару бутербродов!
– Сказал бы!
– Не сообразил!
– Ой, а вот Юрий Митрофанович! – обрадовалась я.