В ванной комнате девушку почему-то особенно поразила черная, вся в паутине дыра в стене на месте вырванной вентиляционной решетки. Грязное белье было вытряхнуто в ванну, корзина валялась тут же.
Пустив воду, девушка долго терла руки, смывая с них невидимую грязь. Измазала мылом рукава шубы, недолго думая, и их подставила под водяную струю.
Осознав наконец ненормальность своих действий, она насухо вытерлась, вернулась в прихожую, набрала номер и осипшим от волнения голосом проговорила:
– Приезжайте скорее! Ограбили нашу квартиру. А внизу, в подъезде, лежит мой отец. Мертвый! – И разрыдалась в телефонную трубку.
* * *
Четверо крепких мужчин с обнаженными головами без суеты вынули гроб из автобуса, осторожно установили на приготовленные табуретки неподалеку от свежевырытой могилы.
Бил порывами колючий ветер, мела поземка, и собравшиеся переминались ногами, скрипя снегом, отогревали лица воротниками и варежками.
Провожающих было немного, несмотря на то что покойный был общительным и доброжелательным человеком и имел много друзей и знакомых.
– Зима, знаете ли, февраль! – изрек соседу мужчина, щуривший глаза за толстыми стеклами очков, придерживая обеими руками углы поднятого воротника пальто. – Здесь одному только не холодно. – И кивнул на лежащее в гробу, с головой укрытое саваном тело.
– Зачем вы так! – поморщился его сосед.
– Да бросьте! Аркадий был человеком веселым. Мы с ним росли вместе.
Начались речи. Произносимые косноязычными от мороза ораторами, они мало кого интересовали.
У гроба вплотную стояли двое – девушка в длинной дорогой шубе, прижимавшая к груди руки в тонких кожаных перчатках, и мужчина с тяжелым нетрезвым взглядом, опиравшийся крупной рукой о его обитый черным сборчатым крепом край.
Порывом ветра приподняло и откинуло уголок савана с лица покойного. Стоявшие ближе глянули и отвели глаза. Покойник был страшен.
Седенький дедок в шапчонке, сбившейся на сторону, бестолково суетившийся, чтобы пробиться в первые ряды, замер и, вытянув худую шею, обмотанную затасканным шарфиком, забормотал довольно громко:
– Прощай, брат! Прощай! Брат, прощай!
Его бесцеремонно пихнули локтем в бок, оттерли назад.
Мужчина у гроба, заметив непорядок, шагнул и поправил покров, подвернул его негнущимися пальцами под мертвую голову. Обвел взглядом стоявших вокруг и, увидев дедка, топочущего разбитыми валенками в стремлении опять протиснуться поближе, недобро прищурился, сжал побелевшие губы. Этот прищур пригнул дедка, будто груз взвалили на его сутулые плечи. Виновато опустив голову, он поглубже засунул руки в карманы грязного пальто и отошел в сторону, оглядываясь через плечо, как побитый пес. Оказавшись в стороне, он потер седую щетину на впалых щеках и, покопавшись за пазухой, достал водочный шкалик, бережно завернутый в тряпочку. Вытянув зубами полиэтиленовую пробку, перекрестился украдкой и со словами: «Ну, Володечка, пусть земля тебе будет пухом!» – как следует глотнул крепкого прямо из горлышка. Вытерев губы и глаза, он качнул головой, будто не соглашаясь с кем-то, и проговорил укоризненно: