– Сядь, моя хорошая. Чего же ты не сможешь ему простить?
– Ты помнишь, что случилось восемь лет назад? Я писала тебе. Я…
я потеряла ребенка.
– Да, конечно. И в чем же виноват Йока?
– Я подняла его на руки. Я подняла его на руки, но он оказался
слишком тяжелым…
– Любой бы на моем месте сказал тебе, что вины ребенка в этом
нет. Но я хорошо тебя понимаю. Родное дитя оказалось принесенным в
жертву чужому. Расскажи мне поподробней, как это случилось, и мы
разберемся.
– Мы были в гостях у Сва́танов, – Ясна вздохнула, – отмечали
день рождения его дочери. Ей исполнилось то ли десять, то ли
одиннадцать, я не помню точно, но Йока был еще мал, чтобы играть с
девочками такого возраста, они пытались избавиться от него и гнали
из детской. Мы с Йерой сидели в это время в гостиной, вместе со
всеми взрослыми. Понимаешь, я в последнее время вспоминаю этот день
все чаще и чаще, я перебираю подробности и ищу, где мне следовало
поступить по-другому. Не подумай, я не снимаю с себя вины. Не
стоило оставлять его со старшими детьми, но нам не пришло в голову,
что с ребенком что-нибудь случится в доме доктора.
– Продолжай, продолжай. Я внимательно слушаю. – Хладан опустил
голову. Он действительно внимательно слушал, гораздо внимательней,
чем могло бы показаться Ясне.
Четырнадцать лет назад он принес в дом Йеленов крошечного
недоношенного младенца. При рождении мальчик весил чуть больше
гекта[15], был покрыт первородным пушком и по всем законам природы
должен был умереть. Но он не умер. Хладан ни о чем не просил их, он
лишь рассказал, что мать ребенка – сирота и сама совсем еще ребенок
– умерла родами, а дитя чудом осталось жить.
Инда лгал. Он не знал, кто мать этого ребенка, и десяток
чудотворов искали ее (или ее тело) по деревням, стоявшим вокруг
Беспросветного леса. Этот младенец словно упал с неба. Сумасшедшая
старуха-мрачунья, у которой забрали дитя, рассказывала такие
сказки, что в них не поверили бы и ее малолетние правнуки, если бы
они у нее были. Старуха умерла на виселице, продолжая рассказывать
сказки и выкрикивать пророчества, сулившие чудотворам скорую
гибель. Мальчик мог оказаться кем угодно (и, судя по дате рождения,
даже плодом чудовищных опытов профессора Ва́жана), но скорей всего
просто наследовал способности мрачуна, и Инда посчитал, что стоит
держать ребенка на глазах чудотворов, поближе к себе. Мрачун,
воспитанный в лояльности к чудотворам, мог им пригодиться. А Йелены
так легко попались на удочку…