– Ну, командуй, кум Гаврила, – покровительственно заговорил Николай. – Привел – давай работу.
– С полным удовольствием, – подхватил Пасынков. – Работы у нас вагон и маленькая тележка. Стало быть, товарищи, вот где проехал трактор, собирайте картошку и в кучу. Работенка не пыльная, но денежная.
– Что платить будешь? – засмеялись приезжие.
– Тридцать дней на месяц, харчи ваши, стол казенный, – отшутился бригадир и, когда горкомхозовцы отошли от трактора, сказал Николаю: – Помоги Тимоше, а то твоя краля навела на него такое затмение, что ему до вечера не опамятоваться.
Не дожидаясь возражений Николая, Пасынков затрусил прочь, шаркая голенищами больших стоптанных сапог.
– Ох и ушлый! – покачал головой Николай, глядя вслед Пасынкову, и направился к Тимоше. – Ну, чего у тебя?
– Да вот с горючим что-то, засоряется, должно.
– А свечи-то зачем вывернул?
– Свечи? Думал, на них нагар.
– В карбюраторе ковырялся?
– Разбирал.
– Жиклеры продул?
– Жиклеры-то? Нет, не продувал. А что, думаешь, в них причина?
– Я ничего не думаю, сам говоришь, с подачей неладно. А ну, дай карбюраторный ключик.
Тимоша пошарил в траве, нашел ключик, подал его Николаю и застыл в ожидании приказаний. Все! Теперь он слуга покорный. Делать будет только то, что ему скажут.
Николай покосился на него, улыбнулся и, весело засвистев, принялся разбирать карбюратор. Он прочистил жиклеры, подул в трубку подачи и, почувствовав на языке обжигающий вкус бензина, смачно сплюнул на землю. Потом ввернул свечи, проверил искру и весело крикнул:
– Тимош, крутни!
Тимоша изогнулся вопросительным знаком, налег на ручку, трактор хокнул раз, другой и, постреливая, бухая богатой смесью, затарахтел, вздрагивая всем корпусом. Над радиатором показалось улыбающееся лицо Тимоши.
– Уходи! – махнул ему рукой Николай и включил скорость.
Трактор дернулся, выбросил из трубы кольца дыма и вперевалочку пополз по полю. За ним широкой полосой тянулась переворошенная земля, на которой выводками лежали шершавые картофелины.
Конец ознакомительного фрагмента.