Послышались шаги и в комнату, где я лежал зашел высокий мужик в
полувоенной одежде. Крепкий дух самосада и перегара сразу наполнил
помещение.
— Ну, чаво, жив что ли? — спросил мужик, присаживаясь на
кровать.
— А вы кто? — спросил я.
— Не узнал, што ли? Так Яков я, фельдшар, — ответил мужик,
снимая с моего лба полотенце. — Ого! Знатно тебя Остап приложил. —
он помолчал, и заключил, — Думаю, жить будешь.
Фельдшер намочил полотенце в бадейке с водой, и снова положил
мне на лоб. Потом достал из заднего кармана бутылку с мутной
жидкостью.
— Самогон будешь? — спросил он, наливая в стакан из бутылки. —
Не? А я выпью. За день намаялся, душа просит.
Фельдшер допил стакан, за неимением закуски, занюхал рукавом,
подмигнул мне, сунул бутылку в один карман, стакан в другой, и
выходя сказал:
— Бывай здоров! Командиру так и скажу, что скоро
оклемаешься.
Потом пришла Марфа, как потом я узнал, хозяйка этого дома, у нее
я квартировал и накормила меня. Я уже мог сидеть и уплетал перловую
кашу с маленьким кусочком масла за обе щеки. Запивал парным молоком
из большой глиняной кружки, закусывая краюхой домашнего ржаного
хлеба. Давно так вкусно не ел.
После еды, я снова лег. То ли от удара по голове, то ли от
переноса в другое тело, ноги меня держали плохо, сильно кружилась
голова. Да и нужно было обдумать свое положение и выработать план
дальнейших действий: что делать и как жить.
Итак, попытаюсь прокачать имеющуюся информацию. Парень в теле
которого я нахожусь казак, служит писарем у красных. Деление на
красных и белых — это гражданская война в России. Началась она
почти сразу после революции, на Европейской части России
закончилась к концу 1920 года. Время года — лето. Судя по
выгоревшей траве — вторая его половина. Пока все это обдумывал и
сам не заметил, как уснул.
Проснулся рано утром, голова была ясной, ничего не болело.
Пощупал лоб. Шишка на месте. Я быстро встал. На спинку кровати была
накинута гимнастерка, постиранная и высушенная и брюки галифе. Я
быстро оделся. Ноги сунул в сапоги, кое-как замотав их
портянками.
Подошел к зеркалу, стал рассматривать свое новое лицо. В дом
вошла Марфа с ведром свежего молока, она уже успела подоить корову.
Я выпил на завтрак кружку молока с куском хлеба. Поблагодарил
женщину и вышел во двор.
Нужно было понять, где я нахожусь, кто я такой и что я здесь
делаю? Без ответа на эти вопросы, я думаю, будет сложно. Тем более,
что я сразу решил, что буду больше молчать и слушать что говорят
другие. Иначе легко себя выдать неосторожным словом, несвойственным
этому месту и времени. Судя по вчерашним событиям, люди здесь
горячие, идет война, за одно неправильное слово запросто могут «к
стенке поставить», то есть расстрелять (словосочетание как раз из
этого времени).