"Да, невесело. Папы нет, мамы нет, и хоть я их совсем не помню,
все равно как-то грустно", - с такими мыслями я надел больничную
пижаму и пошел осматривать больницу. В коридоре дежурила знакомая
мне Наташа, молоденькая девочка, хотя для меня сегодняшнего,
скорее, старая уже барышня. При виде меня она обиженно отвернулась
и уткнулась в книжку.
– Привет, что читаешь? – Поинтересовался я, сделав вид, что не
заметил ее негатива ко мне.
– Если сейчас здесь снова наблюешь, то сам все затирать будешь,
понял? – Фыркнула девчонка.
– Три товарища, Ремарк, – прочитал я обложку книги. – Не
читал.
– А ты вообще читать-то умеешь? – Усмехнулась молоденькая
санитарка.
Странное ощущение, когда девчонка, которая мне годится в дочери,
дерзит как младенцу.
– Есть такое чувство, что когда-то я очень любил читать, правда,
не помню что именно, – я еще немного помялся и поплёлся дальше.
В одной из палат я заметил некоторое оживление.
– Лошадью ходи, лошадью! – Кричал один нервный больной.
На звук я скромно зашел в палату и, поздоровавшись, спросил:
– Можно игру посмотреть?
– За просмотр деньги платят, – заявил один из шахматистов.
Судя по позиции, и по довольной раскрасневшейся его физиономии,
победа корыстного любителя древней индийской игры была делом
техники.
– Я только одним глазком, – попросил я.
Как и ожидалось, красномордый шахматист через минуту объявил
своему противнику мат.
– Ну, что, пацан, – обратился он вновь ко мне, – хочешь
сыграть?
В студенческие годы я неплохо играл, вспомнил я кое-что из
прошлой жизни, правда давно это было, но так как делать было совсем
нечего, то решил, почему бы и нет.
– Да я бы сыграл, – признался я.
– Мы тут люди все серьезные, на интерес играем, – заулыбался
шустряк. – Один рубль партия.
– А можно в долг? А то у меня с наличкой пока проблемы, – снова
скромно попросил я.
– Эх, что с тобой делать, но если проиграешь, побежишь за
куревом, договорились?
Мы ударили по рукам и разыграли цвет фигур, мне сразу же
повезло, выпало играть белыми.
– Вы извините меня, напомните, как конем ходить? – Решив
включить дурачка, спросил я.
– У него с памятью проблемы, – подтвердил мою рассеянность мужик
из моей палаты.
– Буквой хе, – пророкотал красномордый. – Давай, не тяни резину
пацан, ходи.
Я не стал ничего изобретать, по-быстрому мы разыграли
королевский гамбит, потом я, желая упростить позицию, пошел на
несколько разменов и перевел партию в эндшпиль. А в эндшпиле самое
главное – ум и изобретательность. И тут оказалось, что мой соперник
меня очень и очень сильно недооценивает. Я ему объявил шах ферзем,
которого он без зазрения совести съел, после чего моя ладья
поставила его королю мат. Я прокашлялся.