– Я далеко живу, – объяснила женщина.
Мужчина оттеснил меня локтем.
– Три килограмма, попрошу покрупнее. Можно подумать, что вы не заинтересованы продать свой товар.
– Вы еще долго здесь будете? – спросил я.
– Я сейчас заверну, – предложила женщина. – А то нести неудобно.
– Сначала попрошу меня обслужить, – вмешался мужчина в фуражке.
– Обслужите его, – согласился я. – У меня обеденный перерыв только начинается.
Когда мужчина ушел, женщина взяла у меня яблоки, положила их на прилавок и принялась сворачивать газетный кулек.
– А яблоки тоже особенные? – спросил я.
– Почему же особенные?
– Яйца оказались не куриными.
– Да что вы… если вам не понравилось, я деньги верну.
Она потянулась за кожаным кошельком.
– Я не обижаюсь. Просто интересно, что за птица…
– Вы покупаете? – спросили сзади. – Или так стоите?
Я отошел. Яблоки кончились. Я встал в тени, достал из кулька одно из яблок, вытер его носовым платком и откусил. Женщине видны были мои действия, и, когда я вертел яблоко в руке, разглядывая, я встретил ее взгляд. Я тут же улыбнулся, стараясь убедить ее улыбкой в своей полной безопасности, она улыбнулась в ответ, но улыбка получилась робкой, жалкой, и я понял, что лучше уйти, пожалеть ее. Но уйти я не смог. И дело было не только в любопытстве: я боялся, что не увижу ее снова.
Женщина не торопилась, движения ее потеряли сноровку и стали замедленными и неловкими, словно она оттягивала тот момент, когда отойдет последний покупатель и вернусь я.
Яблоко было сочным и сладким. Такие у нас не растут, а если и появятся в саду какого-нибудь любителя-селекционера, то не раньше августа. Мне показалось, что яблоко пахнет ананасом. Я добрался до середины и вытащил из огрызка косточку. Косточка была одна. Длинная, острая, граненая. Никакое это не яблоко.
Я видел, как женщина высыпала из корзины последние яблоки, сложила деньги в кошелек, закрыла его. И тогда, сделав несколько шагов к ней, я произнес негромко:
– Луш.
Женщина вздрогнула, выронила кошелек на прилавок. Она хотела подобрать его, но рука не дотянулась, замерла в воздухе, словно женщина сжалась, замерла в ожидании удара, когда все, что было до этого, теряет всякий смысл перед физической болью.
– Простите, – сказал я, – простите. Я не хотел вас испугать…
– Меня зовут Мария Павловна. – Голос был сонный, глухой, слова заученные, как будто она давно ждала этого момента и в страхе перед его неминуемостью репетировала ответ. – Меня зовут Мария Павловна.