— У вас же была другая работа? Где?
Ну скажите — чего вам стоит!..
— В отделе по контролю за оборотом
наркотиков, — сказал я.
Кэсс переменилась в лице. Я ответил
на её немой вопрос:
— Меня обвинили в краже
наркотического вещества из вещдоков. Дело даже дошло до суда.
У Кэсс в прямом смысле отвисла
челюсть. Я спокойно добавил:
— Тот наркотик был изъят в рамках
одного уголовного дела. Его послали на экспертизу. А по её
окончании таблетки вернулись в отдел и пропали.
— Но ведь их взяли не вы?.. —
растерянно спросила Кэсс.
Я посмотрел ей в глаза:
— А если я?
Нас накрыла тишина, нарушаемая
перестуком колёс. Кэсс глядела на меня, я — на неё. За широким
окном мелькали деревья.
— Это были таблетки
опикрафола, — сказал я. — Смесь
опиоидного анальгетика с веществом, изобретённым лет десять назад.
Даже по отдельности они опасны, а уж в составе одного
препарата...
— Я знаю, — проронила Кэсс — и
поспешила добавить: — Не в том смысле, что я баловалась наркотой —
просто многие об этом болтают. Доза в пять миллиграмм поможет
забыть, что ты попал в ВИРТУС.
— Если употребить её незадолго до
подключения, — уточнил я. — Когнитивные функции нарушатся, нервная
система пойдёт вразнос, но восторг обеспечен: ты теперь принц,
герцог, маг... даже если твой аватар — жалкий раб. После опикрафола
можно ощутить себя бабочкой, находясь в теле гнома.
Кэсс ошеломлённо молчала, но затем
всё-таки решилась спросить:
— Так вы их и правда взяли?.. Те
таблетки?..
Я кивнул.
В глазах Кэсс был шок — услышанное
противоречило мнению, которое она обо мне сложила. Вздохнув, я
нехотя добавил:
— Если вам это важно, то таблетки мне
нужны были не для продажи. И уж точно не затем, чтобы словить
кайф.
— Тогда зачем?.. — спросила Кэсс.
Спросила так, будто это и впрямь для неё имело значение.
Я медлил с ответом: слишком долго я
избегал этой темы... Даже в мыслях, с самим собой. Обходил её, как
провод, оборванный ветром.
Дать ответ на вопрос Кэсс — значит,
наступить на провод. И удар будет сильнее, чем удар током: ведь
придётся рассказать, как умер мой сын.
— Пойду прогуляюсь, — я встал с
кресла. — Посмотрю, чем богат вагон-ресторан.
Озадаченная Кэсс осталась в купе, а я
вышел за дверь с единственной мыслью: зачем я с ней об этом
заговорил? Зачем завёл речь о том, что причиняет мне боль?