Кэсс опять повернулась ко мне:
— Я думала, вам нравится ваша
работа.
— Иногда нравится, — искренне сказал
я. — Да и гонорары хорошие. Но ментором я стал не поэтому.
В глазах Кэсс возник вопрос (а тогда
почему же?) — и я на него ответил:
— Просто я ненавижу реал.
Кэсс понимающе кивнула.
Мальчуган на фрегате повис на
снастях. Я невольно усмехнулся. В настоящем музее его бы турнули, а
здесь он творил, что хотел. Интересно, следит ли тут кто-то за
экспонатами? Если да, то легче работы не найти: не нужно
тревожиться о климат-контроле, влажности или защите от пыли. Хотя о
чём это я?.. Какой к чёрту климат-контроль, когда тут и новый зал
можно за минуту создать — исходный код ведь уже есть...
Стоило об этом вспомнить, и экспонаты
показались мне обесцененными. ВИРТУС был бы идеален, если бы мы
забыли, что он — фальшивка.
— Думаете, это спецслужбы? — внезапно
спросила Кэсс.
— Вы про Взломщика? — уточнил я. —
Про того, кто взломал Цолфи?
— И про тех, кто прицепил к вам
шпионские вирусы.
— Нет, не думаю, — я медленно покачал
головой. — Даже если это сделали разные хакеры, службистов — во
всяком случае, действующих — среди них нет.
— Уверены?..
— Процентов на девяносто, — во мне не
ко времени проснулся сарказм: — Исхожу из того, что я всё ещё не в
«Лефортово». И, как вы заметили, не на кладбище.
Тут я чуть себя не стукнул.
Идиот!..
— Извините... — бормотнул я. — Это
вырвалось спьяну...
— Ничего, — бросила Кэсс. — Я к своей
новой жизни уже привыкла.
От её последней фразы мне стало не по
себе: к новой жизни...
А Кэсс уже другим тоном
произнесла:
— Я отправляюсь за биноклем в
«Адреум»: он лежит в дирижабле, упавшем в каньон. Тот каньон
называют Ямой дьявола.
— Знаю, — буркнул я.
— Вы со мной?..
— Сначала выйду в реал. Протрезветь
надо.
— А потом?
— Что — потом?..
Кэсс нахмурилась, справедливо
полагая, что я понял вопрос. Затем вновь заговорила:
— Я понимаю, мой отец велел вам
достать эти предметы, а яблоко теперь в моём инвентаре, и...
— ...и вы думаете, я из-за этого
откажусь от задания?
Кэсс кивнула.
— Ну во-первых, — снисходительно
сказал я, — вашему отцу плевать и на яблоко, и на куклу, и на
бинокль: если я выясню, кто стоял за вашей гибелью, мне в любом
случае заплатят.
— А вы намерены это выяснить?
— Ещё недавно я такого намерения не
имел, — про себя я удивился изящности своей речи; видимо, ещё
стакан — и я стал бы оратором. — Но Взломщик изменил расклад.