Оставшегося на посту телохранителя
чуть дверью не прибило, причём два раза. В первый, когда выскочил
матерящийся как сапожник Альдеррийский лорд, и во второй, когда
мимо него проскочил его непосредственный начальник и командир. Надо
отдать должное Штерку, бежал он молча. Сочный сдвоенный плюх
возвестил о том, что в прорубь они нырнули почти одновременно.
- Как? — шумно отфыркиваясь спросил,
Эдик.
- Хор-р-рошо! — закатил от
удовольствия глаза гном и снова погрузился по самую макушку.
Им пришлось плескаться минут пять,
прежде чем пришло ощущение холода, и ещё немного, чтобы замёрзнуть.
После чего парильщики выбрались на мосток и побежали обратно. Уже
не так резво, потому что не жгло, да и поскользнуться ненароком —
дело не хитрое.
Парная на этот раз встретила приятным
теплом, хотя можно было со всей уверенностью заявить, что
температура не упала ни на градус. Эдик с удовольствием грелся,
прислушиваясь к происходящему внутри организма, и только-только
кожу начало покалывать изнутри тысячами иголочек, когда в дверь
постучали.
- Штерк, иди посмотри, кто это у нас
там такой культурный, — попросил он гнома.
Самому идти не хотелось. Да и
менникайнену не хотелось, но у него вариантов не было. Просьба
начальства закон для подчинённых. Правило не писаное, но, тем не
менее, непреложное. Поэтому Штерк отправился встречать непрошеных
гостей, выражая ворчанием недовольство от прерванного процесса.
- Прикройся, бесстыдник, — раздался
возмущённый голос Нилды, — Выставил хозяйство! Прикройся, говорю,
девок мне засмущаешь!
С ней пришли Идоя и Амэда —
троепольские вдовушки, в числе первых поступившие на службу к
Альдеррийскому лорду. Что бы ни говорила кастелянша, а засмущать
бойких женщин было трудно. Практически невозможно, обычными
средствами. Они, кстати, с живым любопытством рассматривали голого
менникайнена, уделяя особенный интерес тому, что обычно скрывается
под штанами. И лишь появление маркграфа смогло вызвать краску на
лицах, и заставить их заняться тем, ради чего они вообще здесь
появились.
- Да моя ты хорошая! — не удержался
от восклицания высунувшийся из помывочной Эдик.
Не похвалить кастеляншу было бы по
меньшей мере,преступлением. Поскольку на столе заняли почётное
место два пузатых бочонка с пивом, рядом стояли три бутылки с
медовухой, поднос с горой вяленой рыбы и копчённый свиной окорок на
тарелке. Про кружки, стаканы и прочие столовые приборы и упоминать
не приходилось. Про них тоже не забыли. За такое отношение к досугу
хозяина замка нужно сразу орден давать. Осталось только придумать
какой. А Нилда, похоже, на орден и не претендовала, занимаясь пока
тем, что развешивала полотенца и раскладывала комплекты сменного
белья.