— Обижаешь, начальник! Не надо мне ничего. Забирай свою
бумазейку назад. Я с этого парня и копейки не возьму. С меня не
убудет, а он пущай не думает, что мы — публика
неблагодарная, — заявил он. — Заодно и город могу
показать. У нас, конечно, не Москва или Питер, однако посмотреть
есть на что. Ну что, поехали?
— Поехали, — не стал спорить Елисеев.
Не так часто доводилось ему ездить в пассажирском экипаже, да
еще и бесплатно. Все больше на простых деревенских телегах.
К будущему месту службы Петр прибыл к пяти часам вечера.
Глава 4
Губрозыск занимал здание старинного купеческого особняка,
выходившего узким торцом к улице. Над дверями висела табличка
«Губернский уголовный розыск». Неподалеку от входа пустовала
коновязь.
У дверей стоял скучающий боец ЧОН с винтовкой. От нечего делать,
он вертел головой по сторонам.
Завидев вылезавшего из коляски Елисеева, боец напрягся, взял
винтовку на изготовку.
— Вы по какому вопросу, товарищ?
— Мне бы к начальнику пройти.
— Нет его, по делам уехал, — сообщил часовой.
— А кто за него остался?
— Товарищ Колычев. Елисеев обрадовался.
— Тогда я к нему.
— Проходите, — разрешил боец.
Петр толкнул массивную дверь, оказался в длинном и темном
коридоре. Доски под его тяжестью заскрипели. На скамейках,
установленных вдоль побеленных стен, сидели люди: потерпевшие или
те, кого вызвали для допроса. При виде Елисеева все, словно по
команде, вскинули головы.
— Здравствуйте, — слегка опешив от неожиданного
внимания, произнес Елисеева.
— Вы к кому? — спросил его дежурный, сидевший за
обшарпанным столом.
Петр хотел ответить, но сейчас же зазвонил телефон, и дежурный
схватился за трубку:
— Губрозыск, дежурный по городу Федотов… Говорите адрес…
Медленнее, пожалуйста. Воскресенский проспект, дом три, все верно?
Принято. Отбой.
Он бросил взгляд на настенные часы и что-то записал в большой
прошнурованной книге. Потом, вспомнив об Елисееве, спохватился:
— Простите, вы к кому, товарищ?
— К Колычеву.
— Вторая дверь направо, — сказал дежурный и потерял к
нему интерес.
— Спасибо, — поблагодарил Петр.
Колычев сидел в маленькой прокуренной комнатушке с узким
зарешеченным окном. Из всей мебели два стола, несколько стульев и
несгораемый шкаф, поверх которого лежали пухлые папки.
— Петр! — обрадованно приподнялся Колычев. —
Здорово, герой!