Мы из губрозыска - страница 38

Шрифт
Интервал


— Не врут они. Побаловал я немало. Но, заметь, жизни никого не лишал. На страх людишек брал, то было — отрицать не стану. Но убивать — нет, мне это дело еще на фронте поперек горла стало. Хватит с меня, пожалуй.

— Сейчас чем занимаешься?

— Лучше б тебе не знать, Петя. Лучше б не знать… — Он с шумом допил пиво. — Эх, пропадай моя телега… Ну, что — при всем честном народе руки вязать будешь? Я готов. Только револьвер достань. Иначе не поверят, что я без револьвера тебе сдался.

Елисеев мрачно посмотрел на часы. До облавы осталось минут двадцать. Встреча со старым товарищем, который свернул на кривую дорожку, оказалась весьма некстати. Привлечешь к себе ненужное внимание, спугнешь рыбку куда крупнее… Вон, уже кое-кто начал к ним приглядываться, нутром учуяв напряжение между мужчинами. И что тут прикажешь делать? Выполнять милицейский долг ценой срыва операции? Вдобавок ему совсем не хотелось брать под арест непутевого Федора Глушкова, с которым столько соли было вместе съедено…

— Значит так, Федя, — решился Петр, — слушай меня внимательно. Повторять не буду…

Федор посветлел лицом, понял, что не будут его брать прямо сейчас под белы рученьки.

— Сегодня мы разойдемся с миром. У тебя на все про все четверть часа, чтобы исчезнуть отсюда. А потом в обязательном порядке разыщи меня: я нынче в губрозыске работаю вместе с Колычевым.

— Знаю такого.

— Хорошо, что знаешь. Мы с Колычевым над твоей судьбой покумекаем. Придумаем, как твоей беде помочь. Только не тяни, Федя. Очень тебя прошу.

— Понял. — Он встал. — Руку протягивать на прощанье не буду. Ты ж сам пожимать не захочешь.

— Пока не хочу.

— Я так и думал. А на остальном — спасибо, Петр. Я добро помню. Даст бог свидимся.

Положив на столик несколько денежных билетов, Федор стремительной походкой вышел из ресторана.

«А может зря я его отпустил», — сразу насупился Елисеев. Узнает Колычев, товарищ Янсон узнает… И что тогда? Не факт, что одобрят мои действия. Ой, не факт. Скажут, что сироп-ничал, с бандюганом в бирюльки заигрался. Может, из губрозыска попрут. А что — будут в своем праве.

Но тут он себя одернул. Попрут и попрут. Вот только грош цена нашему рабоче-крестьянскому уголовному розыску, если он в людей не будет верить. Иначе ведь люди тоже в него верить перестанут. «И чем тогда, спрашивается, мы от полиции царской отличаться будем?»