Елисеев запнулся.
— Ух ты… Вот как заговорил. Ну-ка, давай, раскалывайся,
чего натворил за эти полчаса, что я тебя не видел, —
нахмурился Колычев.
— Тут дело такое: в ресторане сидел мой старый приятель,
еще с детства. Федя Глушков…
— Не слышал о таком. И что с ним такого плохого с этим
Глушковым?
— Дезертир он. А вдобавок еще и с ворами да бандитами
связан.
Петр опустил глаза.
— Короче, я его отпустил.
— То есть как — отпустил? — ошалел Колычев.
— Да так: сказал, чтобы через четверть часа и духу его в
ресторане не было.
— Здорово живешь! Так ты еще и служебную тайну какому-то
бандюгану выдал. Предупредил, что облава будет?
— Да.
Колычев задумчиво протянул:
— М-да, и впрямь наворотил ты, брат, де-лов.
— Я же сказал: хоть сейчас можешь меня арестовать, —
вскинул подбородок Петр.
— Под арест ты всегда пойти успеешь. За этим не заржавеет.
Лучше поясни, какие такие резоны тебя побудили на самоуправство
пойти?
— Я Федьку хорошо знаю. Не конченный он человек, еще
исправиться может. Я ему шанс дал: прийти к нам и во всем честно
признаться. Если не сделает, сам из-под земли достану и в губрозыск
приведу.
— Значит, шанс человеку дал… — Губы Колычева сложились
в узкую полоску.
Петр осторожно посмотрел на старшего товарища, а тот стоял,
глядя в невидимую точку.
— Людям надо верить, — наконец сказал Борис. —
Окажись я на твоем месте, думаю, также бы поступил. И не только я.
Губрозыск не только наказывать должен. Мы — не царская полиция, нам
не человека в кутузку посадить нужно, чтобы потом забыть о его
существовании. Мы будто лекари: если можем кого-то спасти, то хоть
из кожи вывернись, а сделай. И точка! Правильно ты поступил, Петр.
И что помог Федору, и, что мне рассказал, не испугался.
— А товарищ Янсон?
— Не переживай: с ним я поговорю. Товарищ Янсон — настоящий
большевик. И тоже зрит в корень. Но, если подведет тебя Федор, ты
знаешь, что делать. Верно?
— Верно, — кивнул Елисеев.
Глава 10
Уже было хорошо за полночь, когда все задействованные в облаве
сотрудники угрозыска собрались в кабинете Янсона. Начальник
выглядел довольным. Часто щурился и улыбался, приглаживая жесткие
черные волосы.
— Доложите о результатах, — потребовал он.
Сыщики докладывали по очереди. Янсон благодушно кивал.
— Неплохо, товарищи, неплохо, — сказал он в
конце. — Уголовная шушера надолго запомнит этот день. Всем,
кроме дежурного, разрешаю разойтись по домам. Отличившиеся будут
отмечены в приказе.