— Встретим, — спокойно ответил Колычев.
— Отлично! Он на утреннем петроградском приезжает.
Телеграфировали, что в спальном вагоне поедет.
— Один или семьей?
— Один пока. Семья, как говорят, позже переберется. Вещей у
него при себе немного будет, так что извозчика нанимать не
нужно.
— Сюда его везти?
— Да. Янсон обещал завтра насчет кварте-ры все выяснить.
Тогда и определится. А пока к нам, в угрозыск.
— Живем, получается, — сказал Борис. — Теперь все
по-настоящему, без игрушек. Даже криминалист появится.
— А ты как думал? Жизнь на месте не стоит. Кругом
подвижки, — кивнул Бурко.
— Ось, а ты что скажешь? — Колычев повернулся к
Левину.
— Я? А что я? Надо подежурить на вокзале — подежурю. Вдруг
действительно воров поймать удастся. Это ж какая польза будет!
— А что у тебя с дровосеками?
Левин тяжко вздохнул.
— Плохо пока. Никак не могу на след их напасть. А они,
гады, продолжают куролесить, и, главное, свидетелей не оставляют.
Принцип у них такой бандитский, чтобы ни одной живой души после них
не осталось. Недавно пятерых порубили, даже на ребенка малолетнего
рука поднялась! — Кулаки Левина сжались, а лицо побледнело от
гнева.
Елисееву стало как-то неловко перед ним. Вот кто настоящими
делами занимается: ловит страшных убийц… А они на пару с Колычевым
носятся за какой-то парочкой хитрованов-воришек. Несерьезно в
сравнении с дровосеками получается. Не тот калибр, как говорят в
артиллерии.
Ну, ничего, когда поймают грустного и серого, тогда… Глядишь, и
другие дела поручит ему товарищ Янсон: более ответственные. Надо же
с чего-то начинать, набивать руку.
— Ось, — с волнением произнес Петр, — тебе, ежели
от нас помощь какая-то потребуется… не стесняйся, прямо говори. Мы
в любой момент на выручку придем. Надо будет, так я их и без
всякого оружия зубами загрызу.
— Спасибо! — совершенно искренне поблагодарил
Левин. — Я твои слова запомнил. Но пока своими силами
управляюсь.
Сыщики вернулись в свой кабинет, сели за столы.
Колычев, который все услышал и правильно понял невысказанное,
внезапно заговорил:
— Что, за душу взяло?
Елисеев кивнул.
— Знаешь, одного понять не могу — как земля таких душегубов
на себе носит? Нет, оно, конечно, дело известное: война, голод,
разруха… но как до такой крайности дойти можно? Не могут так себя
вести люди, звери и те по-иному ведут.