После обеда, перенеся окончательный
вариант наших схем и планов на бумагу, я явился к майору
представить плоды наших трудов на начальственное утверждение и
застал его и обоих капитанов за активным освоением еще одной
столешницы со склада в качестве грифельной доски. Идея пошла в
массы. После того, как начальство одобрило и завизировало наши
схемы и планы, я подбросил им мысль, что на отдельной столешнице
можно вырезать контурную карту окрестностей и поверх нее уже
чертить всякое разное военное. Пока начальство озадаченно думало, я
сбежал обратно в медсанчасть, ибо работа сама себя не сделает.
Дальше началась рутина. С расширением
медсанчасти мы справились за день, работы было всего-то
присоединить к нынешней палатке еще две, положить дощатые полы, да
собрать койки, тумбочки и шкафы. Работы велись силами пациентов,
которых, по-хорошему, уже можно было ставить обратно в строй. Парни
настолько офигели от безделья что сами были рады помочь. При этом
выяснилось, что алебардщик с уже вылеченным переломом руки до
Легиона работал столяром, ему было поручено изготовление шкафов,
стандартные меня категорически не устраивали, неудобные они по
внутреннему устройству, да и нормально закрыть их невозможно,
запоры от честного человека.
Следующие три дня были посвящены
оборудованию санитарно-гигиенической части лазарета, здесь уже
пришлось просить прислать солдат копать канавы и помогать тянуть
водопровод. В итоге у нас появился свой душ на шесть кабинок и
выложенный камнями небольшой бассейн с проточной водой все от того
же колеса на реке, благо до него было всего-то метров двадцать.
Выгребную яму засыпали, вместо нее поставили нормальный (насколько
возможно) туалет проточной системы, с отводом воды по трубе от реки
и сливом обратно в реку ниже по течению. Весь водозабор проходил
через бактерицидные амулеты, сводя до нуля риск кишечных
инфекций.
Дальше настала очередь отработки
личным составом оказания первой помощи и эвакуации с поля,
лейтенанты с сержантами с неделю гоняли нас до седьмого пота, здесь
я тоже не отлынивал и носился по песку, холмам и зарослям наравне с
прочими легионерами, став для остальных «своим парнем», коллеги по
медицинской части подобным явно раньше не злоупотребляли. Для меня
же важно было самому увидеть и почувствовать, что и как происходит
в боевой обстановке, и заранее скорректировать наши планы и схемы.
По результатам недельных учений выделили полтора десятка солдат,
лучше остальных соображавших в медицинских вопросах, их я назначил
санинструкторами и временно забрал в медсанчасть, где еще неделю мы
их интенсивно дрессировали. В итоге четверых самых толковых
оставили при медсанчасти в качестве санитаров и медбратьев,
остальных распределили так, чтобы в каждом отделении был свой
санинструктор. Переделав микроскоп так, чтобы в него мог смотреть
человек без магических способностей, я под конец обучения прочитал
всему медперсоналу, и новому, и старому, краткий курс практической
паразитологии, показывая образцы разной гадости, обнаруженной в
речной рыбе и земноводных. Увиденное и услышанное произвело должное
впечатление, санинструкторы прониклись своей миссией нести гигиену
в массы и следить, чтобы все их сослуживцы хотя бы мыли руки после
туалета.