В библиотеку я первым делом и
направился. Мило вывалил на стол стопку фолиантов, и я погрузился в
учебу, начав с особенно увесистого гримуара по магии жизни. Сейчас
я старался впихнуть в себя максимум информации в кратчайшее время,
даже не пытаясь вчитываться в текст, сразу загоняя его в архив
долговременной абсолютной памяти, задерживаясь только на трехмерных
иллюстрациях, которые нужно было рассмотреть в мельчайших деталях.
Главное – запомнить как можно больше, осваивать буду потом, когда
служба снова начнется. Так всю неделю я почти безвылазно просидел в
библиотеке, прерываясь только на еду и сон, поддерживая себя
лошадиными дозами кавы и стимуляторами из своей земной аптечки.
Мило днями отсутствовал где-то в городе, пересекались мы с ним
только за ужином, он внимательно выслушивал, что мне удалось
изучить, задавал вопросы по существу, и давал весьма толковые
подсказки, на какие еще книги и вопросы стоит обратить
внимание.
Но вот наш отпуск подошел к концу, мы
в последний раз перед возвращением на службу переночевали на
нормальных кроватях и после завтрака двинулись обратно в пункт
постоянной дислокации полка. Дорога предстояла простая, примерно
милю по широкой мощеной камнем улице до городских ворот, дальше
свернуть и полторы мили до места. Движение на улице было не слишком
оживленным, и я начал перебирать в голове выученное за последние
дни, перегружая знания из долговременного архива в обычную память,
чтобы можно было пользоваться, и раскладывая информацию по
полочкам. Конь ровно шел рядом с конем Мило, можно было отвлечься
от дороги. Так мы доехали до ворот внутренней городской стены, где,
все еще пребывая в задумчивости, я не сообразил придержать коня, и
он столкнулся с конем какого-то расфуфыренного представителя
местной знати. Обычно на лошадей можно полностью положиться в
дороге, встроенный автопилот уверенно ведет их в обход ям и прочей
опасности, но тут была другая ситуация. То ли мой конь хотел
показать конкуренту, что он здесь главнее, то ли еще что, но два
коня столкнулись и начали выяснять отношения. Мы оба сразу осадили
их назад, я уже собирался принести извинения за свою рассеянность,
но тут дворянчик открыл рот и разразился ругательствами, нехорошо
поминая моих предков. Это было открытое оскорбление.