Когда же из травы высунулся второй голенький ребенок, турок сунул кинжал в ножны и улыбнулся.
– Иди, иди сюда, – сказал он, – я тебя не трону. – И, потянув коней за поводья, направился к девочке.
Гергё попытался слезть с коня, но турок звонко шлепнул его по спине. Гергё заревел, однако остался на месте, а турок, бросив коней, побежал за девочкой.
Бедняжка Вица и рада бы убежать, да ножки у нее короткие, а трава высокая. Она споткнулась, упала и мгновение спустя визжала и билась в руках турка.
– Цыц! – шлепнул ее турок. – Цыц, молчи! А то я тебя съем. Гам-гам!
Девочка умолкла, и только сердечко ее колотилось, точно у воробышка, зажатого в руке.
Но когда подошли к лошадям, девочка снова закричала:
– Папочка! Папа!
Тому, кто попал в беду, всегда ведь кажется, что вопль его будет услышан и в самой дальней дали.
Гергё тоже тер кулаками глаза и ревел во весь голос:
– Я пойду домой! Я хочу домой!
– Молчи, поганый ублюдок! – заорал на него турок. – Вот сейчас разорву тебя пополам!
И он угрожающе потряс кулаком.
Дети притихли. Девочка была почти в беспамятстве от страха. Гергё сидел на гнедом коне турка и тихонько всхлипывал.
Они тронулись в путь.
Выехали из лесу. Гергё видел, как вверх по дороге, через Мечек тянутся обозы и рядом с ними скачут верхом пестро наряженные турки – конные акынджи[3], идут пешие асабы[4], наемники в разношерстной одежде. Сидя на быстрых низкорослых лошадках, всадники скакали к Печу.
Люди, шедшие впереди, сопровождали около десяти повозок и телег. На телегах в беспорядке навалены были перины, одеяла, покрывала, шкафы, кровати, бочки, стулья, звериные шкуры и мешки с зерном. Рядом с телегами, скорбно опустив голову, плелись невольники. Руки у всех были закручены за спину, ноги скованы цепями.
У нашего янычара[5] были три телеги и семь невольников. Кроме него шли еще пять янычар в синих шароварах, красных башмаках и белых колпаках, в которые спереди были засунуты костяные ложки. У одного, правда, в колпаке торчала деревянная ложка. Тут же шли и три асаба в меховых шапках и с длинными копьями в руках. На колпаке нашего кривого янычара колыхалось запыленное белое страусовое перо, свисавшее чуть не до середины его спины.
Пока янычар был в лесу, все три его телеги стояли у обочины дороги, пропуская остальных. Турки ехали к себе домой.