Сейчас до толпы дойдёт, что самое
время поворачивать в поисках обходных путей. Ближайшие к Жильберу
группы уже останавливались, колеблясь. Ему тоже пора выбираться,
пока не стало совсем жарко, а хоть бы и в сторону корпусов заветной
гранд эколь.
Обернувшись на искомый проулок,
Жильбер невольно забеспокоился. Людской поток вливался туда уже
настолько плотно, что за спинами людей даже в понемногу редеющем
дыму было толком не разглядеть, что там со входами в основное
здание.
Уже и так приходилось изрядно
работать локтями, и по мере приближения к центральному входу толпа
становилась всё плотнее. Снова раздавались крики, и на этот раз они
были куда более озлобленными. Так, видимо, дальше по проулку тоже
всё перекрыто, протестанты это сообразили, но куда же…
Логично, они решили, что разумно
спрятаться внутри здания. Дерьмо. Хренушки их оттуда потом просто
так выкуришь.
Одна проблема, какому-то дураку
хватило ума встать у толпы на пути.
Жильбер в панике чувствовал, как у
него подкашиваются ноги.
На пути у «жилетов» стоял тот самый
чёрный человеческий силуэт в светлом проёме, что преследовал его в
видениях.
Только на этот раз он был вполне
материален.
Более того, он был куда материальнее
окружающей действительности, буквально прожигая собой реальность
насквозь. Пусть между Жильбером и мистической фигурой метались с
воздетыми кулаками рассерженные горожане, их яркие водительские
жилеты продолжали упрямо плясать перед ним свой мистический танец,
но чёрный провал человеческой фигуры их будто не замечал, разом
делая их бесконечно далёкими и бесконечно ненужными.
Жильбер попробовал, как прежде,
отступить, спрятаться, но всё бесполезно, всё плотнеющая толпа не
давала ему шансов избежать встречи, подталкивая вперёд, зажимая в
самом узком месте.
И тогда Жильбер перестал бороться.
Пусть себе вселенная трещит по швам, бесконечно удерживать сознание
от распада было выше его сил. Чёрный силуэт манил к себе,
приковывая взгляд, отбирая последние остатки воли.
Он не так прост, этот бесконечный
провал. Так порою выглядит фрактальная структура отражений меж двух
зеркал, повторяя и повторяя одно и то же до бесконечности, до
потери всякого смысла в этих наслоениях.
Только тут ни единое повторение не
было собственно повторением, каждый следующий силуэт, что уводил
беспомощного Жильбера в собственные глубины, хоть немного, но
отличался от предыдущего. Живая змея из последовательно вложенных
друг в друга антропоморфных провалов скользко елозила в собственных
глубинах, что-то крича, размахивая руками или же напротив, стоя
крепко и недвижимо.