— Да, милорд, — понуро ответил Уилл.
Мэри бросила на него жалостный взгляд — она успела
накинуть сорочку, но не более того, и бедра
соблазнительно проглядывали из-под светлой ткани.
В другое время Жанна, может,
и заступилась бы за нерадивого слугу, но сейчас
ей хватало своих проблем. К тому же она ненавидела
идиотов.
— И всё же
я не намерена задерживаться в этом городе дольше,
чем требуется, чтобы дойти до ворот, — заявила она,
искоса глядя на доминиканца. Отец Фредерик, видимо, посчитал
для себя бесчестным садиться за один стол с колдуньей
и остался стоять, благочестиво сложив руки на животе.
В сторону полуобнажённой Мэри он старался
не смотреть.
— В таком случае вам придётся
изменить свои намерения, потому что я вас никуда
не выпущу, — сэр Роджер улыбнулся, и улыбка эта
не сулила ничего хорошего.
— Значит, придётся бежать самой, —
подытожила Жанна, и англичанин рассмеялся уже
в открытую.
— Вы мне нравитесь, леди
Мируа, — сказал он. — У вас живой ум,
и вы умеете то, чего лишены многие другие.
Я не о даре Изгоняющей. Очень печально, что
вы служите не тому королю.
— Я служу тому, кто призвал
меня.
— А разве достоин он этого?
— сэр Роджер подался вперёд. — Быть может, вам покажется
это странным, но у нас в Англии судят по делам,
а не по словам. А дела Филиппа де Валуа
плохи. Когда он брёл по полям Креси, глядя
на утыканных стрелами рыцарей, о чем он думал?
Не о том ли, что из-за его глупости
и чванливости столько благородных людей погибло на склоне
холма? Король-подкидыш! Он носит то же имя, что
и Железный Король[2], да только
хребет у него из мягкой глины!
Жанна смотрела ему в глаза, закусив губу.
Мортимер говорил совершенную правду, озвучивал её мысли,
словно забрался в голову и читал всё, о чем она
думала с первого года службы короне Франции. А она
видела, как раз за разом Филипп терпит поражение, англичане
прорываются рейдами по землям Бретани, грабят Гасконь,
и король не может сделать ничего. А потом было
Креси.
— Что ж, — вздохнул
Мортимер, — вижу, вас оболгали. Мне рассказывали, откуда
вы родом, но... кажется, слово ваше не хуже
дворянского.
— Отрадно видеть, что вы это
поняли, — буркнула колдунья.
— И всё же выбора у вас
нет, — заметил англичанин. — Так или иначе,
я не могу упустить женщину с таким даром. При дворе
Филиппа опасно, а на дорогах Франции тем более,
и рано или поздно вы можете погибнуть от случайной
стрелы или под ножом одного из наших пехотинцев, как Архимед
от меча римского солдата.