Улегшись на самом краю сухой
области, я постарался рассмотреть происходящее снаружи. Взгляд
сразу же натолкнулся на толстую решетку, за которой смутно
виднелась какая-то трава и, значительно дальше, спокойная гладь
реки.
Туда-то мне и было нужно.
Тяжело вздохнув, я поднялся, сделал
шаг вперед, потревожив едва заметную в темноте водную
поверхность... Потом отступил обратно.
Пора немного подумать. В частности,
о том, как преодолеть решетку и что меня ждет сразу за ней.
Отойдя еще на пару шагов, я уселся
на пол и направил энергию в артефакт-пластину. В нос ударил
омерзительный запах фекалий и аромат дохлой крысы.
— Дерьмо... Демоны... — ощущения
оказались воистину ошеломительными.
А затем до моих ушей донеслось
дыхание. Мерное и спокойное человеческое дыхание, прорывающееся
сквозь шелест травы, плеск речных волн и звуки моих собственных
движений.
Осторожность заставила меня
замереть, буквально превратившись в слух. Даже вонь от крысы словно
бы отдалилась и сделалась не столь заметной. Интересно, эта вещица
может концентрироваться на чем-то одном?
Решив проверить возникшую мысль, я
заткнул пальцами нос и закрыл глаза.
Звуки стали гораздо более четкими и
громкими. Шелест травы теперь напоминал о раскачивающем кроны
деревьев могучем урагане, пробежавшая где-то позади крыса топала,
словно откормленная лошадь...
— Сейчас бы по пиву… — донесся до
меня мечтательный и немного жалобный голос.
— Тихо!..
— Да что «тихо»... Какого демона мы
здесь вообще торчим? Пусть стража этим занимается.
— Щепка, заткнись. Он под землей
засел, но когда-нибудь все равно вылезет.
— Но не обязательно здесь, — резонно
заметил невидимый Щепка обиженным голосом.
— Где угодно. Потому и награда
назначена, что стража про все дыры не знает. А мы знаем.
— Но...
Я сбросил контроль над артефактом и
со стоном схватился за раскалывающуюся голову. Почему,
спрашивается, мне по любому поводу приходится страдать?.. Что за
жизнь... И с чего вдруг именно сейчас все стало настолько плохо?
Раньше ведь получалось пользоваться пластинкой без особых
проблем...
Снова более-менее трезво мыслить у
меня получилось только минут через пять, когда наконец-то отступила
боль.
Мысли были нерадостными.
Опять награда за мою голову. В
Пустоши — награда, здесь — награда, в княжестве меня вообще,
наверное, живьем съесть готовы...