— Не пытайтесь меня злить! — прошипела графиня. — В первую
очередь неприятности будут вам обеспеченны тем фактом, что мне
известна ваша ИСТИННАЯ природа…
Глаза Алекса невольно расширились, а по спине пробежал
неприятный холодок: «Неужели она знает, кто я на самом деле?»
Дейм Эста, довольная произведённая эффектом, продолжала:
— Вы должно быть забыли об этом, но я знаю, кто вы. И, думаю, вы
понимаете, лорд Кассард, что ни правящий лорд, ни разведка дома не
допустит появления адепта в совете привиев, — она снова улыбнулась.
Улыбка, правда, вышла зловещей. — И потом, я всегда могу намекнуть
о вашей природе имперской инквизиции. Да, вы успешно водили их за
нос все эти годы, но в основном потому, что вас никогда усиленно не
проверяли. Но если же и этого не хватит, — Она зло сощурила глаза.
— Поверьте, я брошу все ресурсы разведки на то, чтобы защитить дом
Файрон от вас.
«Мля, какой еще адепт? Или у них так перенесенцев называют?» —
графиня была убеждена, что знает какую-то тайну про него, и что эта
тайна чревата последствиями, но Алекс был уверен, что он никакой не
«адепт».
«А вдруг, адепт, возьмут тебя за жабры господа инквизиторы и —
на костер? Или что там у них вместо него?»
Глядя на Алекса, который лихорадочно пытался понять, в чём же
именно заключается его страшная правда, дейм Эста решила, что
противник разгромлен и сменила кнут на пряник:
— Поэтому давай не будем говорить на языке угроз, — она взяла
его за руку, её голос потеплел. — Я не хочу, чтобы единственная
линия псионов в нашем доме прервалась, но и допустить адепта в
совет привиев, я тоже не могу. Я очень уважала твоего отца — он был
воистину великим человеком и очень много сделал для всего дома. Мне
не хотелось бы, что бы его единственный сын погиб. Поэтому давай
сделаем так, как договаривались: ты женишься на Валери Беллар, а я
прикрою тебе спину. И можешь мне поверить, в такой ситуации я будут
твоим самым верным и надёжным другом.
Графиня внимательно посмотрела в глаза Алексу и спросила:
— Мы договорились?
Алекс внешне оставался спокоен и даже улыбался, но внутри уже
поднимался и закипал гнев — он терпеть не мог когда на него давят и
пытаются им командовать.
«Я, блин, полжизни делал всё, чтобы ни одна дрянь ничего за меня
не решала! И тут какая-то пигалица будет решать, на ком я женюсь, а
на ком нет!?»