Холопом он не был, долгов за собой не помнил, семьёй обзавестись
не успел из-за малого возраста и невозможности прокормить семью
ремеслом плетельщика корзин, и Маментий решился. Перекрестился на
пепелище родного дома, подтянул потуже пояс, чтобы не так громко
урчало голодное брюхо, и пошёл на восход, добывая по пути
пропитание охотой и ночными набегами на чужие репища. Репа,
конечно, не еда, а смех один, но охота иногда бывала удачной – то
пару курей заполюет, то крынку кислого молока добудет, а сегодня
утром вот остатками куриных косточек привадил и увёл собаку. Тощая
и жилистая, но вкусная, особенно если натереть перед жаркой диким
чесноком и горькими травами. Полезная, однако, животина, эта самая
собака.
По запаху жареного на углях мяса его и нашли. Сначала
подозрительно зашуршали кусты, потом послышался тихий шёпот и
громкий звук подзатыльника. За ними последовало сдавленное
ойканье.
Маментий крикнул сердитым голосом:
- А ну вылезай, или на раз стрелу пущу!
Врал, конечно. Никакого лука или самострела у него отродясь не
бывало, но он надеялся, что люди в кустах его не очень хорошо
видят. А ещё чувствуется, что они сами боятся, вот пусть боятся ещё
больше.
- Дяденька, не стреляй! – кусты зашевелились, и на лесную поляну
вышли маленькие дети. Мальчишка лет восьми от роду, и девчонка лет
трёх, может чуть меньше. – Не стреляй, дяденька.
Дяденька, проживший целых шестнадцать вёсен, гордо расправил
плечи и оглядел пришельцев. И нельзя сказать, чтобы увиденное ему
понравилось – одежда детишек носила следы явного достатка, причём
даже не купеческого. Изодранные и замызганные шёлк и бархат всё
равно остаются шёлком и бархатом, а ещё у девочки в ушах горели
кроваво-красными каплями крохотные камушки. Так-то они крохотные,
да… но вполне достойны, чтобы взять их вместе с головой прежней
владелицы. Как же они до сих пор умудрились остаться в живых?
Мальчишка, оправдывая нехорошие подозрения о непростом
происхождении, церемонно поклонился:
- Прошу простить, незнакомый добрый человек, за невольное
вторжение в твоё уединение, но моя сестра…
И тут он запнулся. Видимо, приветствовать людей в различных
случаях его обучали, но дальше… Дальше нужно просить милостыню
Христа ради, по сути дела попрошайничать, а вот этому в благородных
семействах не учат.