Не меньший интерес вызвала моя
спутница, впрочем, и в этом не было ничего удивительного. Все же
новое лицо, тем более сопровождающее изгоя, которым я являлся, как
тут не пошушукаться? Не так и много событий происходит в нашем
уединенном поселке, да и те достаточно однообразные, которые
обсуждать неинтересно. Ну, сделал кто-то неудачную коррекцию носа,
или в чей-то дом «фэбсы» с обыском нагрянули — что здесь нового?
Рутина. А тут вон непутевый блудный сын Швецовых через столько лет
вернулся, да еще и с женщиной, которая, пожалуй, что постарше него
будет. Плюс непонятно какого круга эта особа, нашего или нет?
Господи, как же это все мне еще тогда
надоело. За годы эти ощущения вроде как подзабылись, но сейчас они
нахлынули на меня с новой силой.
— Стелла! — Мама подошла к нам и
обнялась с ведьмой, которая, разумеется, немедленно расплылась в
улыбке. — Я рада, что ты все же приехала.
— Старалась успеть вовремя, Марина
Леонидовна, но не получилось, — виновато произнесла Воронецкая. —
Валерку на работе задержали немного.
Ну, естественно. Как было сказано
ранее, кто же еще может стать виновником происшествия, как не я?
Причем любого, не только этого.
— Здравствуй. — Мама была непривычно
холодна со мной, как видно, до сих пор не простила неприятную сцену
в театре. — Рада, что, оказавшись в поселке, на этот раз ты все же
заглянул в свой дом.
— Можно подумать, что я только и
делаю, как езжу в Петрово. — Приобняв маму, я прикоснулся губами к
ее щеке.
— Так оно и есть, — заметила она,
понизив голос. — Вот только до этого порога ты, как правило, не
доходишь. Поверь, мне не очень приятно узнавать о том, что ты был
рядом, но не нашел минуты на то, чтобы просто заглянуть и
поздороваться.
Кто-то меня на той неделе спалил во
время визита к Певцовым. Отец отпадает, ему мое имя — как гвоздь в
печень, Юлька и ее родня тоже, им это ни к чему, значит, кто-то из
соседей. Да и какая разница? Главное, что эти новости добрались до
мамы и ее расстроили. Плохо.
— Есть причины, — негромко сказал ей
я. — Мне не хочется, чтобы ты снова расстраивалась, глядя на нас с
отцом. Сама же знаешь, чем наши встречи заканчиваются.
— Так и не печаль меня, — попросила
мама. — Ладно твой отец, с ним все ясно, он всегда был максималист,
а с годами к этому не лучшему свойству еще и твердолобость
добавилась. Но ты же моложе, еще душой не закостенел, так прояви
благоразумие. Или хотя бы сыновью почтительность, ничего зазорного
в том нет.