— У вас тут люди без голов, а вы их одних оставили? — хмыкнул Пантин.
Ведет себя невежливо, но здравое зерно в словах есть.
Леонид не растерялся, продолжил возиться с чаем.
— Так потому и отправил, мать ее возле старой древлепуще живет, считай на другом конце диких земель, а тварь где-то здесь водится. В наших кругах.
А значит в других районах у людей головы другие. Не по вкусу. Твари на то и твари, что им нет дела до месторасположения, они бродят везде, где вздумается.
Мы с Пантиным переглянулись. Он, видимо, подумал о том же.
— И никто никогда это чудовище не видел, да? — студент повернулся к стене, увешанной фотографиями.
— А вы чего такие дотошные? — Леонид хмуро на нас покосился.
— Раз угораздило нас заблудиться в диких землях в неподходящее время, надо понять кого бояться, — Пантин незаметно подмигнул мне.
Решил придерживаться изначальной легенды? Что ж, пусть так.
Посмотрим, к чему приведет.
— Тоже верно, — согласно покивал Леонид. — А вы сами кем друг другу будете?
Очень интересный вопрос. Правду говорить нельзя, раз мы прикрываемся вымышленной легендой.
Пантин красноречиво уставился на меня и поведал:
— Никем. Спас ее, — еще один "говорящий" взгляд, — от разбойников.
— Разбойники в наших краях не редкость. А ты, выходит, смелый? Или глупый?
То есть ничего получше придумать не успел? Меня — от разбойников?
В этих краях надо бояться не разбойников... а меня.
— Сначала я его спасла, а потом он меня. Должок отдал, — вернула малышу полуулыбку.
— Да-а? — протянул в ответ. — Я долги иными методами возвращаю. И от должников того же требую, — по щеке как бы невзначай прокатился бугорок.
Дайте сковородку, подправлю ему рефлексы!
— Ссоритесь как влюбленные, — вклинился Леонид совсем невовремя.
— Нас ничего не связывает, — отрезала жестко.
— А я бы поспорил, — Пантин все внимание решил уделить мне.
А я бы головоеду лично твой адрес сообщила и указатель поставила, чтоб не промахнулся!
— Если вы и впрямь незнакомы, вам крупно повезло. У вас все впереди. Между вами искры летают. Садитесь за стол, супом накормлю.
Зеленые глаза Пантина контрастировали со спокойствием на лице. В них — огни загораются и не гаснут, а манят как свет на болоте. Только болото всегда — гиблое место. Засасывает и убивает. Медленно и мучительно.
Я не хочу тонуть. Не хочу даже погружаться в него. Там — опасность, а здесь — мой привычный мир. И он мне нравится куда больше сомнительного болота.