Пантин хоть и противился, но помог Леониду выбраться. Тот, белее снега, лепетал какие-то молитвы, крестился, не иначе с ума сошел. Пришлось тащить его с собой, иначе головоед точно не останется голодным и где-нибудь поймает горе-доброжелателя.
Правильно говорят — не рой яму другим. Вот Леонид, выражаясь фигурально, рыл и сам в нее попал. А все почему? Потом что мы с Пантиным… вернее я — умудренная жизненным опытом, а Пантин… ну тоже вроде что-то соображает. А спас всех кто? Дед Феодор!
— Вы как там оказались-то? — стряхнула с плеч снег, отставила в сторону сапожки.
В домике ничего не изменилось, разве что едой запахло. Горячим хлебом, супом и, кажется, пирожками. Странно, дед Феодор говорил, что не готовит.
А, нет. Ничего необычного. Дед как раз и не готовит. На кухне суетилась пышнотелая женщина преклонного возраста в переднике и косынке на голове. Она обернулась, вытерла руки полотенцем и тепло улыбнулась.
— Вот и гости наши вернулись! Я как раз успела пирожков настряпать, с мяском, с капусткой, с яблочками. Ефросинья меня звать. Бабкой — не сметь, мне в душе семнадцать!
Дед Феодор зафырчал с улыбкой.
— Все молодуху из себя строит. Чего стоите? Садитесь уже.
Мы с Пантиным сели за стол, а Леонид все топтался у двери, не переставая лепетать нечто неразборчивое. Глядя на него, дед Феодор вздохнул, махнул рукой.
— Пропащий. Так чего-й ты спрашивала? А, как я рядом с вами оказался… Так ведь я за вами пошел. Смотрю, ушли и не вернулись. Места у нас гиблые, мало ли чего-й произошло? Пошел по следам в древлепущу. Конечно, не думал, что вас застану. Как ходага дохлого увидал, сразу понял — были здесь. След повел в другую сторону, к десяткам. На полпути оборвался. Глядь — а снега намело! Не бывало такого на моей памяти, точно говорю. Думаю, дай проверю. Слышу скулит кто-то. Сперва решил ругара кто подбил, а нет — башка из сугроба торчит, завывает. Ну, а дальше вы сами видали.
Повезло. Мы бы и сами отбились от головоеда, но какой ценой? Как ни крути, дед Феодор нам помог.
— Лишнего ружья у вас не найдется? — Пантин с видом лютого охотника невесомо постукивал пальцами по столу. — Своим не запаслись.
— На всякий час ума не напасешься, — изрек дед Феодор, беря ложку в руки. — Есть, коли стрелять умеете.
Ефросинья поставила на стол супницу и пустые тарелки. Хлеб еще теплый, нарезанный, и пирожки горячие.