Мэтр Нагаль прекрасно понимал, что никто сжигать дотла Академию
не будет. Нет. Аристократы и жрецы Кватта разберут обиталище магов
по камушку, аккуратно документируя все найденное. Ведь в стенах
Академии не только колдовали: тут велась инженерная и алхимическая
деятельность, изучалось строение тела человека и животных,
синтезировались редкие яды, ставились эксперименты с материалами.
Академия плотно занималась наукой, не полагаясь безоговорочно на
магию. Верховный Совет понимал, что их, магов, слишком мало, и для
сохранения не только академии, но и вообще, государства, нужно
развивать не только искусство плетения заклинаний, но и
материальную базу. Что мог один архимаг? На самом деле — многое. В
истории Академии были маги, способные испепелять города и
отправлять в Чертоги Фора целые армии. Но было одно но: чем больше
магов, тем они слабее. В последние столетия магов стало на самом
деле больше, чем когда-либо. В итоге каждый год выпускалось не
более одного-двух студентов, которые претендовали на третий уровень
силы, с перспективой выхода на четвертый. Магов предпоследнего,
пятого уровня, вообще почти не было, а архимагов за три поколения
насчитывалось только четверо — и все они остались там, в главном
зале, в виде кучек пепла.
Мэтр Нагаль запнулся о маленькую ступеньку и чуть не покатился
кубарем. Уберегло его от падения только то, что нагнавшая старика
Рисанриэль успела подхватить наставника под локоть. Нагаль нервно
дернул рукой, сбрасывая ладони девушки, и продолжил свой путь-забег
в чертоги хранилища. Тупая девченка! Если бы она не возилась так
долго, сейчас бы не пришлось и бежать!
Впрочем, Рисанриэль отвечала своему наставнику тем же.
Какой-либо теплоты между ней и стариком, который всю жизнь провел
над свитками и артефактами, не было. Она и вовсе не хотела этой
работы: Риса всегда мечтала стать боевым магом.
Но одиннадцать лет назад, когда на востоке гремела война между
Клерией, Паринией и Гонгорским Королевством, погибли оба ее старших
брата. Матушка так убивалась, так убивалась… И девушка дрогнула,
послушала старую перечницу. Вместо карьеры боевого мага огня
выбрала науку, да так и застряла со стариком Нагалем в подвалах
Академии.
Она тогда была совсем юной, ей только-только исполнилось
четырнадцать, но Рисанриэль хорошо помнила тихие разговоры матери —
слабенькой магички воздуха, еле-еле дотягивающей вообще до первого
уровня — и друга семьи, который полушепотом рассказывал о том, что
произошло на востоке. Как смогли выяснить в Академии, клерийский
король, чтобы он сдох, использовал какой-то древний артефакт, но
скорее просто сумел поработить ментального мага. В Княжестве точно
знали, что это никому не удавалось последние двести лет. А вот
молодой король — смог. Одно радовало и Рису, и ее мать: магическое
сообщество было уверено, что мерзкий раб ту атаку, в которой он
умертвил братьев Рисанриэль, еще десяток боевых магов и несколько
сотен паринийских солдат, точно не пережил. Заклинание было уровня
архимага, да и то, после его применения должно было разрушиться
средоточие силы магика. Итог — беспомощное существование в качестве
овоща. Так что личный счет у Рисы был только к восточным
аристократам, которые выпустили на армию соседей своего раба, как
злой хозяин спускает с цепи бойцовскую собаку. То, что менталист
был рабом — никаких сомнений. Ни один человек в здравом уме и по
своей воле не использует основу средоточия силы или, как говорят
простолюдины, часть своей души, чтобы убить кого-нибудь. Это
противоречит человеческой природе и всем инстинктам. А вот
выполнить подобный приказ — запросто. Если ты раб, а твой статус
закреплен клятвами Семерке.