Гвин с трудом открыла воспаленные веки и одарила Руаля
Ратенхайта полным ненависти взором.
Носферат склонился над ней с выражением глубочайшего сочувствия
на лице. Даже гипертрофированного.
— Отойди. От. Меня. Нечисть, — пробормотала девушка.
— Ух! Как грубо, — сочувствие мгновенно сменилось надменной
улыбкой. — А я, между прочим, значительно унял твою боль, если ты
не заметила.
Он выпрямился. Самодовольно скрестил руки на груди.
К своему облегчению (и одновременно к жгучей досаде) Гвин
обнаружила, что боль действительно немного утихла. Даже сломанные
пальцы, которыми она лишний раз боялась пошевелить, болели не так
остро. Не говоря уже обо всем остальном.
— Я кричала не во сне, а от боли, но тебе же ведь это только в
радость? — адептка пыталась воспользоваться короткой передышкой и
придумать что-нибудь, что могло бы ей помочь, но для этого стоило
заговорить зубы мучителю. — Тебя ведь не моя боль заботит, а то,
что мой крик раздражает твои нежные уши? А я сижу тут без движения,
который день. Мои руки искалечены. Ноги затекли так, что я не
чувствую их. Вы уродуете и получаете от этого наслаждение. Особенно
твой братец.
— Боль — это слабость, — Руаль меланхолично намотал на палец
часть шнурка, на котором висела его любимая безделушка — волчий
клык. — Но скоро эта слабость перестанет тебя терзать. Не думай о
боли. Думай о том, что осталось недолго, и потом станет намного
лучше. Потому что нам подобные боли не чувствуют.
— Вам подобные, — Гвин фыркнула. Она бы с радостью плюнула в
лицо и этому Ратенхайту, но язык пересох и немного распух,
затрудняя речь. — Как вообще такое возможно, что целый город в
вашей власти, животные?
Она смотрела прямо на лендлорда, но свободной рукой тем временем
провела по полу подле себя, пока утихшая боль в пальцах это
позволяла. Попробовала ногтем камень, в надежде, что сможет
нацарапать на нем защитную или целительную руну. Но камень оказался
холоден и тверд, как кость. Будто нарочно отполирован. От этого
захотелось разрыдаться.
— Темный дар — наша фамильная гордость, — сообщил Руаль, который
оставил в покое кулон и обратил все свое внимание на пленницу. —
Благословение. И умение веками его скрывать под носом ваших людей —
отдельный повод для гордости.
— А уж сосать чужую кровь и при этом не причмокивать — вообще
небывалое достижение, — язвительно передразнила Гвин.