Холодные пальцы мужчины легли на ее ногу чуть выше закованной
лодыжки. Медленно поползли вверх, собирая подол платья.
— Хочешь, сниму эти колодки прямо сейчас? — он торопливо облизал
губы. Сжал ее колено. Медленно и как будто нерешительно. — Только
скажи.
Гвин дернулась. Попыталась сбросить его руку. Не получилось.
Руаль сладко улыбнулся.
— Тогда ты сможешь отдохнуть. Согнуть ножки. Или развести их.
Как захочешь, — младший носферат придвинулся еще ближе.
От ужаса Гвин ощутила приступ головокружения.
— Спасибо, мне и так неплохо, — она сглотнула.
Девушка попыталась удержать подол платья, но сломанные пальцы не
слушались. И ее попытка к сопротивлению, кажется, еще больше
раззадорила нечестивого аристократа. Тот настойчивее заскользил
рукой выше по ее бедру.
— Ты ужасно горячая, мой светлый ангел.
Адептке захотелось кричать. Вырываться. Заверещать от отвращения
и страха. Ударить его ногой в особо чувствительное место, но цепь
удерживала колодки крепко в одном положении. Да и крик вряд ли
будет услышан. Другое дело…
Она зашептала магическую формулу. Торопливо, с ошибками.
Прекрасно понимая, что довершить заклятие ей все равно не позволят.
Нужно было лишь начать.
— Руаль! Отойди от нее!
Голос Атрана Ратенхайта хлестнул плетью.
Мрак вполз в помещение вслед за носфератом, как послушный зверь
за своим хозяином.
Гвин крепко зажмурилась, стараясь унять трепещущее сердце. Она
тотчас перестала творить чары в смутной надежде, что Атран забудет
об этом и переключится на брата.
Ощутила, как холодные пальцы последний раз сдавили внутреннюю
сторону бедра и, наконец, отпустили.
— Я же ничего не сделал, — проворчал младший лендлорд.
— Уходи. Дальше я сам разберусь.
— Вечно ты…
— Уходи!
Хлопнула дверь. В этот звук вложили темный гнев потомственного
колдуна вкупе с запоздалым отроческим протестом.
Боль вернулась в тело. В измученные затекшие суставы. В натертую
металлическими оковами кожу. В ослабшую от голода и жажды плоть. В
саднящие укусы. В сломанные пальцы.
Заломило затылок. В глазах потемнело.
— Руаль может быть разным с тобой, — раздался над ее ухом
ненавистный шепот. — Но именно меня ты никогда не забудешь. Потому
что это я научу тебя находиться между болью и удовольствием.
Атран Ратенхайт с силой сжал ее больную руку. И Гвин тихо
заскулила. Кожу щек защипало от соленых слез, что побежали сами
собой.