Про войну с атлантидами — отдельно.
Идут многие, в двенадцать лет каждому хочется быть легендарным
героем, но через год отсеиваются девяносто пять человек из ста.
Интересно другое: кому, собственно, так не терпится выселить
меня из этой простенькой квартирки в более чем неприглядном доме?
Куш – арендная плата за сорок два дня, уплаченная вперед? Нет, судя
по газетам, а их я прочитал дюжину, здесь и за куда меньшие суммы
пропадают люди, но хозяин, насколько я могу судить, человек
расчётливый. И ради того, чтобы получить квартиру месяцем раньше
оговоренного и уже оплаченного, на серьезное дело идти не станет.
Что в этой квартирке необыкновенного? Бриллианты мадам Петуховой?
Так их могли бы забрать и в мое отсутствие, и в моем
присутствии.
Нет, единственно, что отличало эту квартиру из сотен квартир
этого дома и тысяч этого квартала – то, что в ней жил я. Во мне и
причина. Любопытно лишь, какой я: Виктор Брончин или Артём
Краснов?
3
До рассвета оставалось немного. Столько, сколько нужно.
Они проехали аллеей, остановились у цветника, некогда
роскошного, а сейчас даже в плоских лучах маскировочных фар
пугающего мерзостью запустения.
Фонарь не светил. Во всем парке не наберётся и дюжины исправных
фонарей, а уж здесь, у цветника, их не было вовсе.
Но им как раз такой и был нужен.
Они вытащили приговорённого из багажника, усадили у фонаря.
Настя забросила верёвку на перекладину. Семён надел
приговорённому маску, расправил её, потом затянул петлю вокруг шеи
— всё быстро, но чётко. На грудь бедолаге повесил фанерку. Затем
они вдвоём подтянули приговорённого так, чтобы ноги болтались на
высоте полуметра от земли. Приговорённый превратился в висельника.
Настя за три минуты собрала из невинных деталей взрывконструкцию и
прикрепила скотчем к ногам недвижного тела. Выглядела
взрывконструкция внушительно, всякий поймёт, когда увидит. Увидит
не сейчас, а когда народ пойдет через Парк к первому трамваю, чтобы
ехать на Заречный рынок.
Отошли. Настя сделала снимок — один, хватит. Нечего зря
светиться.
Они вернулись в машину. За руль сел Семён: если попадётся
полиция, меньше шансов, что их запомнят. Впрочем, это было не так
уж важно.
Важно было совсем другое.
*
Леонид гулял по Парку неспешно. Второй день отпуска, куда
спешить? Ни в Сочи, ни в Крым, ни куда-нибудь ещё он не собирался.
Средства не позволяли. А домашний отпуск предлагал развлечений
немного: прогулки с Бэрримором, да бутылку пива после заката. Пиво,
впрочем, можно было выпить и раньше, хоть утром, но тогда день
вообще терял смысл. Были, конечно, разные мелочи вроде игры в
шахматы с соседом по балкону, военным пенсионером Александром
Александровичем, можно ещё посмотреть кино, почитать книгу, но это
действительно мелочи. Как-то не игралось, не смотрелось и не
читалось. И потому следовало получать максимальное удовольствие от
того, что имелось. Например, от утренней прогулки. Пять пятьдесят
пять, людей в парке очень мало, никто не ворчит, что развели-де
собак, шагу ступить некуда, и нужно бы всех собак, а заодно и
хозяев расстрелять или хотя бы отравить.