Он сунул конверт и рекламу в карман, поднялся в квартиру. Там он
сначала потрепал Бэрримора, который даже после получасовой разлуки
радовался от души. Затем разобрал покупки — что в холодильник, что
в шкаф, что сразу в микроволновку. И лишь покончив с рутиной,
взялся за почту.
Реклама самая пустяковая: кредит на доверии, пять тысяч за
пятнадцать минут, распродажа конфиската по бросовой цене и обучение
вождению автомобиля заочно с гарантией получения водительских
прав.
Взялся за конверт. Всё правильно, честь по чести: адрес,
фамилия, имя и отчество: Свиридову Леониду Аркадьевичу.
Обратный адрес не указан, только «Исполком НВ — 21»
Странно.
Он хотел вскрыть конверт по-простецки, руками, но передумал,
взял ножницы и уже ножницами аккуратно отрезал краешек конверта,
предварительно поглядев на свет, не заденет ли само письмо.
Не задел.
Вытащил сложенный втрое лист почтовой бумаги, на котором от руки
чернилами (как и мечталось) было написано следующее:
«Всем, кого это касается!
Исполнительный комитет „Народной Воли — 21“ объявляет, что
губернатор Товстюга Андрей Николаевич по совокупности преступлений
приговаривается к смерти. Гражданская казнь состоится второго
августа. Если спустя двадцать четыре часа Товстюга Андрей
Николаевич не повинится принародно любым доступным ему способом и
не предаст себя в руки правосудия, смертный приговор будет приведён
в исполнение. Исполком НВ — 21»
И всё.
Леонид зачем-то посмотрел на обратную сторону листа.
Ничегошеньки. Потом перечитал текст трижды.
Второго августа — гражданская казнь. Повешение и сожжение чучела
— это гражданская казнь? В понимании неведомого Исполкома,
возможно, так и есть. А казнь смертная? Товстюгу что, убить
хотят?
Он раскрыл ноутбук, включил. В отпуске он хотел пользоваться и
компьютером, и сетью как можно меньше, но что делать, раз так
получилось? Не телевизор же смотреть.
В ленте новостей он прочитал, что в ночь с третьего на четвёртое
августа губернатор Великогваздевской области Товстюга А.Н. попал в
автомобильную катастрофу. В экстренном порядке решается вопрос о
возможности эвакуации пострадавшего в Москву или за границу для
прохождения лечения. Точка.
Другие новостные сайты повторяли то же самое. Ни о причинах
катастрофы, ни о тяжести состояния Товстюги, ни о наличии других
пострадавших ни слова. В комментариях, как обычно, от лютой
ненависти до лютой же любви. Первая выглядела неподдельной, вторая
— переслащённой.