Купил. Помимо покупок, на базаре я терял портативные
радиотелефоны, «мобильники». Ни один человек меня не окликнул, не
сказал, что я что-то уронил. Напротив. Подходили, прикрывали
мобильник кто ногами, кто сумкой, и тут же — в карман. Не жалко, с
тем и терял, однако вывод сделал: народ в оккупации мельчает.
Душевая кабинка автостанции оказалась на удивление сносной, и
через пятнадцать минут я вышел из неё обновленным и посвежевшим.
Старую одежду сунул в мусорный бак, подошёл к кассе и купил билет
на ближайший автобус в Москву.
7
Официально он даже не временно исполняющий обязанности, но
отношение к нему изменилось. Пока в мелочах: утром подали
«Мерседес» вместо «Ауди», в кабинет принесли «Бушмиллс» вместо
«Балантайна», в холодильнике вазочка с икрой намекает — съешь меня
сегодня, не откладывай... Чушь, конечно: он не любитель виски,
предпочитает водку собственного завода, тут уж точно знаешь, что
пьёшь. А всё-таки приятно.
Но это ничто, пустяки, не стоящие упоминания. По сравнению с
правом подписи. Одно дело — подпись губернатора, где каждая буковка
стоит миллион или больше. И другое дело — подпись второго человека
в губернии. Их, вторых-то, много. И каждый второй знает, что над
ним есть первый. Соответственно и ведёт себя. А если не ведёт, его
поправят. Сначала мягко, а потом жёстко.
Вот если бы стать первым всерьёз и надолго... Слюнько не мечтал,
мечтатели карьеру не делают. Он знал трезво, что стать губернатором
у него один шанс против девяноста девяти. Но вцепиться нужно именно
в этот единственный шанс, не обращая внимания на бесполезные
девяносто девять. И он вцепился. Кому следует позвонил, кому
необходимо — пообещал, но главное — продолжал делать дело.
Управлять губернией в режиме заместителя. Нет, разумеется, он не
стал занимать кабинет Товстюги, оно и глупо, и неудобно, да и
опасно: как знать, где и какие ловушки в том кабинете?
Люди к нему шли те же и так же, решая вопросы его уровня,
вопросы, которые Товстюга передоверил перед отъездом. Всё остальное
— «подождём, пока Андрей Николаевич даст указания». На чужое место
не рвёмся. Угодно будет Москве оказать доверие — что ж, мы готовы.
А пока своё место знаем, что означает — будем знать и впредь, если
поставят во главе губернии. Или не поставят.
— Степан Григорьевич, к вам Белоненко с товарищем из Москвы, —
сказала секретарша. Вот и ещё знак: прежде Белоненко входил без
доклада.