И я решил, что с этой минуты я — обыкновенный москвич, временно
оказавшийся без жилья. С женой разошелся и ищу, где бы пересидеть.
Чистая правда. Врать вообще полезно поменьше.
Около станции метрополитена вертелись барыги. Совсем как в
кварталах Константинополя. Предлагали жилье, работу, прописку,
паспорт, загранпаспорт, поменять валюту по выгодному курсу. Даже
тень этих барыг пахла ложью.
— Подальше надёжнее будет — сказала мне пожилая женщина. Не
просто так сказала, видно, видом своим я навевал воспоминания о
сыне, муже или несбывшемся. Вот и пожелала мне лучшей судьбы.
Я шёл дальше — с сумкою, одетый в новую дешёвую одежду, пахший
дешёвым кремом для бритья (это для тех, у кого тонкое обоняние) но,
одновременно, и надежной простотой. Всем видно — человек без
претензий, свой, без подвоха!
Ну и я тоже — присматривался, прислушивался, принюхивался.
— И какая ж комната? — спросил я новую женщину, но очень похожую
на предыдущую.
— Комната неплохая, даже хорошая. Но в коммуналке. Мне от матери
осталась. Прямо не знаю, продавать или сдавать. Решила сдавать для
начала.
— А коммуналка какова?
— Четвёртый этаж шестиэтажного дома. Лифт работает. Двое
соседей. Один тихий, не видно и не слышно. Другой музыкант.
— И сильно музыкант?
— Виолончель.
— Учеников много?
— Он хороший музыкант. А сын у него в милиции, то есть в полиции
служит.
— Понятно.
Рассказал и я о себе. Жить буду один, а не сам-сорок. Москвич,
документы в порядке. После ранения на пенсии, жена развелась.
Квартирный вопрос улаживается, но нужно время. Может, месяц, скорее
три, а бывает и год. Нет, случаются и более выгодные квартиранты,
спорить не буду. Пойду искать дальше.
Сговорились мы так: я въеду на пробу. Недельки на две. А там
посмотрим. Уживусь с соседями, может, и год проживу. Если
придётся.
И я стал соседом виолончелиста и невидимки. В качестве Егора
Ваклычкова. Документ на это имя — из трофейных — я показал хозяйке.
Внешне Егор был наиболее близок Брончину, ну, и я над внешностью
подработал. Не один в один, это ни к чему, но довольно схоже.
Главное же — у Брончина в паспорте временная регистрация, не знаю,
правда, по какой причине. А у Ваклычкова самая что ни на есть
постоянная. В оккупированной Москве это многое значит.
Мы с хозяйкой решили, что никаких отношений с властями нам пока
не нужно. Вдруг через две недели я съеду? А там посмотрим. Главное,
хозяйка довольна: офицер, есть пенсия, значит, платёжеспособен. А
власть, что власть?