Темные и суровые, словно бушующее
море, глаза Орлова впились в полные смятения карие глаза мисс Фокс.
Эти глаза требовали ответа, и отчего-то этот ответ казался им
важен. Но и сама Аманда жаждала ответа не менее обладателя темных
глаз. Трепещущее сердце в этот миг кричало изо всех сил, что
возлюбленный не способен на подобное. Но любящее сердце на то и
любящее сердце, ведь оно взирает на своего избранника через розовую
пелену, а истина подчас куда глубже. Мисс Фокс глубоко вдохнула,
как ее учили еще в Китае в школе ушу на уроках медитации, замедлила
сердечный ритм и постаралась обратиться к разуму, и тот на
удивление быстро явил ей истину.
– Нет! – выдохнула Аманда в лицо
Алексея. – Глядя тебе в глаза я отвечу: нет, нет и еще раз нет!
Владимир не способен стоять в стороне глядя на то, как убивают
ребенка. И знаешь почему?
Орлов приподнял правую бровь.
– Потому что он вспыльчив, и его
кровь горяча! – выдохнула Аманда. – В подобные минуты он теряет над
собой контроль, и хладнокровие, и рационализм уходят на второй
план. Поэтому, даже если бы он и хотел остаться в стороне, он бы не
смог, он бы не выдержал, он бы сорвался! Это и отличает его от айши
и наг – горячая кровь, что течет в его жилах! Да и благородства в
нем намного больше, чем он сам показывает окружающим.
– Хм, – усмехнулся Орлов и выпустил
плечики мисс Фокс из объятий. – Всем сердцем надеюсь, что ты права.
– Он на секунду задумался, провел ладонью по кудрявым всклокоченным
бакенбардам и, наконец, продолжил, – Только вот если ты права, то
дела наши совсем плохи.
– Это еще почему? – с подозрением
сдвинула брови Аманда.
– Да потому, что если Владимир и Миша
здесь были и не остановили все это, то значит, что они сами были
пленниками… – Орлов встряхнул головой. – Хотя это невозможно! Я
отверг это предположение сразу. Не мог ведь один валет их двоих в
плен взять?! Да и к тому же агенты подтверждают, что все трое
уехали отсюда, как ни в чем не бывало… Нет, здесь что-то иное, но
что?
Мисс Фокс в этот момент нагнулась к
мертвому старику, привязанному к столбу в полусидячем положении.
Одежда старого еврея была перепачкана кровью, но кровь эта была не
от глубоких ран, а от попыток выбраться из оков, дед, на глазах
которого пытали внука, всеми силами пытался разорвать собственные
путы, пытался так, что во многих местах эти путы даже перетерли его
дряблую старческую кожу до крови. «Бедняга, – подумала Аманда. –
Какую же душевную боль ты испытывал в последние минуты своей
жизни». Рот старика был открыт, язык наполовину высунут и скрючен,
а глаза, потерявшие огонь жизни, в своей глубине взирали на
девушку, словно помутневшие хрусталики на старой запылившейся
люстре. Аманда протянула руку, коснулась лица старика и опустила
ему веки. «Бедняга, – вновь пожалела старика мисс Фокс. – Похоже,
ты умер от разрыва сердце. Docне сказал этого, но это и так ясно,
даже кулаки сжаты… Постойте…»