Его дом стоял на окраине, ближайший к лесу, и на
месте него сейчас плясало бешеное пламя, бросаясь искрами и пеплом.
— Мама! — заорал Славка, но крик получился слабым и
хриплым, задушенным слезами, — Папа! — попытался он крикнуть ещё раз.
Набежали со всех сторон соседи, обнимая и утешая его.
Он рвался к дому, но они не пускали. Женщины что-то причитали. Мужики суетились
с вёдрами возле огня, обгрызающего с хрустом шифер на крыше.
Славка, губы которого теперь шептали всего два слова,
поднял глаза вслед летящему чёрному дыму, и что-то кроваво-чёрное метнулось в
нём, там, где дым смешивался с тучами, сверкнуло огненными глазами и, лязгнув
беззвучно зубами, исчезло в вышине.
— Там, — прохрипел мальчик, поднимая руку, но тут на
его плечо легла чья-то горячая ладонь.
— Крепись, Святослав, — услышал он за спиной
старческий голос и обернулся. Дед Герман стоял рядом, держа в руке свою любимую
палку, и смотрел в глаза мальчика ясным твёрдым взглядом. — Пришло твоё время.
Так Святослав остался жить у Германа, и никто ни
слова не возразил, что, мол, разве поднять старику парнишку. Комиссия из района
приезжала, посмотрела, поговорила, да и согласилась.
— И всё-таки, ты, дед, колдун, — сказал как-то Славка.
— От детдома меня спас, а я вот никого не смог спасти…
— Да не колдун я, — остановился Герман посреди
дороги, переводя дух, и развернув мальчишку к себе лицом. — Обычный человек,
просто знаю больше, чем другие. И ты тоже. От того, что ты видел в небе, никто
не мог бы спасти твоих родных. Как убивает взгляд василиска, так убивает огонь аспида,
одним лишь прикосновением. Моментально. Помни об этом, Святослав, и не кори
себя. А теперь идём. Луна сегодня полная. Пора тебе за дело браться.
Славка не понял, о чём это дед, и молча пошёл рядом
со стариком, но когда они свернули в сторону старого кладбища, забеспокоился.
Луна поднимала от древних надгробий и крестов трепещущие тени. Изредка ухала
сова, и эхо подхватывало её «уух», продолжая «ух… ух». Похолодало, и у мальчика
стали постукивать зубы, не то от холода, не то от страха.
— Шшш, — зашипел дед и остановил Славку своей палкой,
— на-ка, подержи.
Он протянул мальчику палку, полез за пазуху и вытащил
оттуда то, что заставило Славку отпрянуть и закрыть себе рот рукой, чтобы не
произнести на кладбище резкого звука. В свете луны в дряхлой руке старого
Германа блеснул полуметровый клинок. Лунные искорки заплясали в изощрённом
узоре на его плоскости.