— Дед Герман, что это? – Славка не мог оторвать
взгляда от оружия, никак не сочетающегося с его хозяином ни красотой, ни
крепостью.
— Серебряный, — довольно протянул дед, поворачивая
клинок и подставляя круглолицей ночной спутнице то одну, то другую его сторону.
— По наследству достался ещё от моего прадеда. Ну, пошли, хватит глазеть, —
бодро скомандовал старик и зашагал вперёд, петляя между могилами,
присматриваясь к холмикам и крестам. Время от времени он останавливался и
прислушивался.
Замерев возле трухлявого деревянного креста, дед
жестом подозвал Славку ближе. Крест отбрасывал яркую тень на песок позади себя.
Свет падал на низкий, затоптанный временем бугорок перед ним. Герман поднял с
земли большой кусок плитняка и положил его перед мальчиком.
— Как увидишь, что земля шевелится, втыкай кол и
забивай камнем, — пояснил он и только успел это сказать, как с могилы
поднялась пыль, и осыпался верхний слой земли.
Славка охнул, попятился, но вспомнил про свою работу.
Обхватив кол двумя руками, поднял его над головой и с размаху вогнал в могилу.
Кол вошёл неглубоко, упёрся во что-то мягкое, но неподдающееся, и тут же парень
отлетел прочь, напуганный раздавшимся из-под земли воплем.
— Что… что это, дед Герман? – спросил он, отползая
назад себя и глядя, как весь бугорок заходил ходуном, раздался треск, полетели
куски земли и щепки.
— Хватай камень и бей, говорю!
Мальчик опомнился, подобрал камень и ударил по палке,
вогнал её ещё немного, но в этот момент из-под земли выскочила костлявая рука в
лохмотьях кожи, схватила кол и, вырвав его из могилы, отбросила в сторону.
Земля окончательно разверзлась и показалась голова, изъеденная червями и такое
же тело. Смрад ударил мальчику в нос. Он схватился за горло, стараясь подавить
приступ тошноты, руки его обессилели, и камень выпал из них, ноги подкосились,
он ухватился за соседний крест, чтобы устоять.
Голова тем временем издавала
чавкающие звуки, а гнилые руки разгребали землю вокруг.
— Ладно, Святослав, мой черёд, – сказал, приближаясь
к мертвецу, дед Герман, не показывая ни малейшего беспокойства.
Клинок сверкнул в его худой руке, отбросив
лунный свет, раздался хруст, и через секунду обглоданная голова покатилась
вниз.
Славка зажал рот рукой, говорить он не мог, так как
чувствовал, что его вот-вот вырвет. Он медленно опустился, держась за крест, а
старик, обтёр об штанину нож, убрал его за пазуху, вынул из кармана коробок
спичек, поджёг сразу несколько и бросил на мёртвую голову, потом ещё на могилу.